Солнце мое - Владимир Войлошников, Ольга Войлошникова

Я повернулась, чтоб увидеть перекошенную рожу — барыга наркошный, в зелёном костюме! А в руках у него… Ноги мои сделались лёгкими, как будто исчезли, и побежала я на совершенном автомате, на спинномозговых рефлексах каких-то.

Сзади орали:

— Стой! Стой, с*ка! Держи её! На ту сторону!

Что-то страшно металлически лязгало и никакого желания остановиться и посмотреть — что это? — у меня даже не мелькнуло.

Завизжали бабы из прачки.

Господи, лишь бы нижняя калитка открыта была!

Я чуть не сбила кого-то, выходящего из кухни с вёдрами и тазами. Всем телом ударилась в дверь тамбура. Вторая, да скорее же! Вылетела к нижнему входу. Открыто!

— Стой, бля! — заорали сзади, от угла сада.

Сколько ж их, блин?

Слетела по крутой лестнице не помню как и понеслась по аллее вдоль длиннющего дома. Как раз изумрудный из него давеча выглядывал, только теперь я бежала с обратной от подъездов стороны.

За спиной орали. И орали всё ближе!!!

Не добегу до дома… Я ж спринтер… Ещё и подъём начинается…

Сзади грохнуло и свистнуло совсем близко. Мама!

— Стоять!

Господи, куда⁈

Аптека!!!

Я так живо вспомнила тяжёлую задвижку на её двери, что прочие мысли вылетели из головы.

18. ВОТ ТАКИЕ ПИРОГИ. ИХ ЕШЬ, А ОНИ МЯУКАЮТ…

АПТЕКА

Дверь аптеки по причине жары была подпёрта круглым булыжником — для проветривания. Я пинанула по булдыгану и рванула дверь на себя, успев увидеть перекошенную рожу буквально в полутора метрах. Закрыть!

Что-то долбануло в аптечную дверь так, что по толстому дверному стеклу пошли трещины, но изнутри всё равно были решётки. Не залезут. А ещё вторая дверь! Я заскочила в крошечный торговый зал и заперла внутреннюю дверь тоже.

Посетителей не было. Слава Богу! Рыхлая аптекарша таращилась на меня из своей стеклянной выгородки огромными сквозь плюсовые линзы глазами:

— Девушка, вы что д…

С улицы грохнуло, и оконное стекло разлетелось тучей осколков.

Аптекарша завизжала и побежала внутрь помещения.

Дебилы, блин! Всё равно же там решётки! Давно уж от наркоманов поставлено.

— Выходи, сука!

В голове от ужаса не осталось ни одной мысли.

Я на карачках заползла за аптечную стойку и побежала по коридору за аптекаршей. И правильно сделала! Потому что она выскочила на улицу, а чёрный выход нараспашку бросила.

— Вон дверь! — так, этот голос я уже узнаю́.

Я захлопнула гулкую железную вороти́ну и задвинула засов из гнутой арматурины. И вздрогнула от удара, почти одномоментного с запиранием засова.

— Открывай, бл***! — и ещё куча звёздочек для связки, — Не откроешь, сожжём тебя нахер!

Вот тут меня затрясло. Телефон! В аптеке телефон должен быть! Не в складской комнате, точно. Я же слышала как-то, совсем рядом с кассой звонил.

Я метнулась по коридору назад. Сожгут ведь, твари, не задумаются. Сколько раз такое было… Так. А теперь на четвереньки и за стойкой. Вон он, телефон! На самом виду, блин!

Я проползла в комнатку и толкнула дверь ногой, надеясь, что меня не увидят.

Зря.

— Вон она! Дверь закрыла!

Я торопливо стянула телефон на пол и спряталась за здоровенный железный холодильник, насколько провода хватило.

Как там? Двести сорок — двести сорок?

Снаружи загрохотало, и в тонкой межкомнатной двери появилось несколько пугающе-чёрных дырок.

Гудок. Гудок. Гудок. Давай!!!

— А-алё! — голос отца был весёлым.

— Папа!!! — грохнуло уже ближе ко мне, зазвенело стекло. Господи, а в этой-то комнате решётки есть??? Судя по матам, есть!

— Доча, — тон сменился на подозрительный, — ты что там, ремонт затеяла?

Я поняла, что окна в подсобку уже разбиты, и сейчас эти уроды высматривают, где я — и зашептала:

— Пап, меня сейчас убьют!

— Ты где⁈

— Аптека в кирпичном доме рядом с нами, помнишь?

— Не выход…