Английская романтическая поэзия - Грищенков Р. (2014)

«Леди Джеральдина, это вино

Вас подкрепит – выпейте скорей,

Из диких целебных трав оно

Было приготовлено матерью моей».

«Но будет ли рада меня приласкать,

Погибшую деву, ваша мать?» —

«Горе мне! – Кристабель в ответ. —

У меня с рожденья матери нет.

Седой монах рассказывал раз,

Что мать моя в предсмертный час

Говорила, что будет слышен ей

Полночный звон в день свадьбы моей.

Ах, если бы мать пришла сквозь мрак!» —

Джеральдина сказала: «Ах, если б так!»

Но сейчас же глухо вскричала она:

«Прочь, скиталица-мать! Ты здесь не нужна!

У меня есть власть сильнее твоей».

Джеральдина бедная – увы, что с ней?

Почему так странно она глядит,

Или мертвую видит во тьме ночной?

Почему так глухо она кричит:

«Прочь, женщина, прочь, час этот мой!

Хотя ты и ангел-хранитель ее,

Прочь, женщина, прочь, здесь всё мое!»

Тогда Кристабель к ней подошла,

И синие очи к небесам подняла.

«Этой страшной скачкой верхом, увы,

Дорогая леди, измучены вы!»

Джеральдина рукой отерла чело

И сказала тихо: «Теперь прошло».

Джеральдина вина выпила вновь:

На ее щеках заиграла кровь

И тотчас с пола встала она

Вновь гордая леди, высока и стройна,

И, словно дама страны неземной,

Она была прекрасна собой.

Сказала она: «Кристабель, за вас

Молятся ангелы каждый час,

И вы непорочным сердцем своим

Отвечаете нежной любовью им.

За ваше добро заплатить вдвойне,

Прелестная дева, хочется мне.

Хотя так беспомощна я, увы,

Но теперь, дитя, раздевайтесь вы,

А я перед сном помолиться должна».

«Пусть будет так», – говорит Кристабель.

И, как приказала леди, она

Разделась и легла в постель,

Легла, невинна и нежна.

Но, о, несчастье и счастье дум

Слишком много тревожило ум,

И никак Кристабель не могла заснуть.

Тогда на локоть она оперлась

И на постели слегка поднялась

Для того, чтобы на Джеральдину взглянуть.

Под лампою леди склонена,

Обводила тихо глазами кругом,

И, глубоко вздохнув, она

Вся словно вздрогнула, потом

Распустила под грудью пояс свой.

Одежда упала к ногам легка…

Она стоит совсем нагой!

Взгляни: ее грудь, ее бока —

Это может присниться, но как рассказать?

О, спаси Кристабель, Христа благодать!

Джеральдина недвижна, она молчит,

Ах! Ее пораженный взор горит,

Как будто болезненным усильем она

Какую-то тяжесть поднимает со дна,

И на девушку, медля, она глядит.

Но вот, словно вызов она приняла

Движеньем гордым головы,

И рядом с девушкой легла

И в свои объятья ее взяла.

Увы, увы!

Печален взор, и слышны едва

Ее слова:

«Кристабель, прикоснулась к тебе моя грудь,

Молчаливой, безвольной отныне будь!

Ты узнаешь сейчас, будешь завтра знать

И скорби моей, и стыда печать;

Не всё ли равно,

Ведь только одно

И знаешь ты:

Что в лесу, где мгла,

Ты на стон пошла

И встретила даму неземной красоты

И ее привела милосердно домой,

Чтоб спасти и укрыть от прохлады ночной».

Заключение первой части

Зрелище можно ль найти милей,

Чем Кристабель, когда она

Под старым дубом молилась, одна

Среди зубчатых острых теней

От его безлистых мшистых ветвей,

Чем Кристабель в сиянья луны,

Шептавшая сладких молитв слова.

Ее сжатые руки так нежны,

Ее вздохи слышны едва-едва. .

Открыто лицо для тоски и любви. .

Из скорее блестящих, чем светлых глаз

Готов упасть слезы алмаз.

С глазами открытыми (горе мне!)

Кристабель во власти ужасного сна.

Но знаю я, что в ужасном сне

Лишь то, что было, видит она.