Английская романтическая поэзия - Грищенков Р. (2014)

Но Мойна, прежде ночи той,

Уж может графу быть женой».

– «Пусть лебедь, – Мойна говорит, —

В гнездо орлиное взлетит,

Назад пойдут потоки гор,

Пусть упадет утес Бенмор

И битвы в час наш грозный клан

Пусть побежит от англичан, —

Но я не изменюсь душой:

Не буду графу я женой!»

Еще доселе в тростнике

Гнездится лебедь на реке,

Бенмор огромный не падет,

Крутой поток бежит вперед,

Клан все слывет, каким он слыл,

И пред врагом он не дал тыл, —

Но Мойна любит всей душой,

И Мойну граф зовет женой.

Дева Озера (фрагмент)

Перевод А. Пушкина

Шумит кустарник… На утес

Олень веселый выбегает,

Пугливо он подножный лес

С вершины острой озирает,

Глядит на светлые луга,

Глядит на синий свод небесный

И на днепровские брега,

Венчанны чащею древесной.

Недвижим, строен он стоит

И чутким ухом шевелит…

Но дрогнул он – незапный звук

Его коснулся – боязливо

Он шею вытянул и вдруг

С вершины прянул…

Замок Смальгольм, или Иванов вечер

Перевод В. Жуковского

До рассвета поднявшись, коня оседлал

Знаменитый Смальгольмский барон;

И без отдыха гнал, меж утесов и скал,

Он коня, торопясь в Бротерстон.

Не с могучим Боклю совокупно спешил

На военное дело барон;

Не в кровавом бою переведаться мнил

За Шотландию с Англией он;

Но в железной броне он сидит на коне;

Наточил он свой меч боевой;

И покрыт он щитом; и топор за седлом

Укреплен двадцатифунтовой.

Через три дни домой возвратился барон,

Отуманен и бледен лицом;

Через силу и конь, опенен, запылен,

Под тяжелым ступал седоком.

Анкрамморския битвы барон не видал,

Где потоками кровь их лилась,

Где на Эверса грозно Боклю напирал,

Где за родину бился Дуглас;

Но железный шелом был иссечен на нем,

Был изрублен и панцирь и щит,

Был недавнею кровью топор за седлом,

Но не английской кровью покрыт.

Соскочив у часовни с коня за стеной,

Притаяся в кустах, он стоял;

И три раза он свистнул – и паж молодой

На условленный свист прибежал.

«Подойди, мой малютка, мой паж молодой,

И присядь на колена мои;

Ты младенец, но ты откровенен душой,

И слова непритворны твои.

Я в отлучке был три дни, мой паж молодой;

Мне теперь ты всю правду скажи:

Что заметил? Что было с твоей госпожой?

И кто был у твоей госпожи?»

«Госпожа по ночам к отдаленным скалам,

Где маяк, приходила тайком

(Ведь огни по горам зажжены, чтоб врагам

Не прокрасться во мраке ночном).

И на первую ночь непогода была,

И без умолку филин кричал;

И она в непогоду ночную пошла

На вершину пустынную скал.

Тихомолком подкрался я к ней в темноте;

И сидела одна – я узрел;

Не стоял часовой на пустой высоте;

Одиноко маяк пламенел.

На другую же ночь – я за ней по следам

На вершину опять побежал, —

О творец, у огня одинокого там

Мне неведомый рыцарь стоял.

Подпершися мечом, он стоял пред огнем,

И беседовал долго он с ней;

Но под шумным дождем, но при ветре ночном

Я расслушать не мог их речей.

И последняя ночь безненастна была,

И порывистый ветер молчал;

И к маяку она на свиданье пошла;

У маяка уж рыцарь стоял.

И сказала (я слышал): «В полуночный час,

Перед светлым Ивановым днем,

Приходи ты; мой муж не опасен для нас;

Он теперь на свиданье ином;

Он с могучим Боклю ополчился теперь;

Он в сраженье забыл про меня —