Грустная дама червей - Татьяна Бочарова (2005)

— Вы егo не просто навещаете, — с раздражением заметила Карина, — вы пытаетесь уговорить его поехать с нами в Хабаровск. Это ни в какие порота не лезет. Вам должно самому быть понятно, что о гастролях в этой ситуации и речи быть не может.

— Но почему? — Дирижер смотрел Карине прямо в глаза, спокойным, кристально чистым взглядом. — Если он будет себя неплохо чувствовать…

— Да как вы можете! — уже не сдерживаясь, закричала Карина. — При чем здесь «Неплохо чувствовать»!

Щеки Михалыча вспыхнули и залились багровым румянцем. Карина усилием воли заставила себя смягчиться и проговорила тише:

— Я вас прошу, не надо больше приходить.

— Поздно, — тихо произнес Михалыч.

— То есть? — Она непонимающе поглядела на него.

— Поздно. Олег уже согласился.

Мгновение Карина и он молча буравили друг друга глазами. Затем она, не говоря ни слова, кинулась вверх по лестнице.

— Карина! — жалобно позвал снизу Михалыч. — Кариночка!

Она не отвечала, почти бегом преодолевая ступеньку за ступенькой.

Едва добравшись до площадки последнего этажа, Карина услышала, как рыдает за дверью Леля.

Карина надавила на кнопку звонка. Послышалась короткая перепалка, затем все смолкло, и дверь распахнулась. Перед Кариной предстал Олег, красный, взъерошенный и злой.

— Хорошо, что ты пришла. Скажи этой истеричке…

— Ничего я не буду говорить! — резко перебила Карина, задыхаясь от стремительного подъема по ступенькам. — Это безумие, то, что вы затеяли! Вспомни, ты обещал…

— Да, обещал, обещал! Но, черт возьми, я же не знал, что лекарство так поможет. Через неделю гипс снимут — и я спокойно смогу играть. Конечно, не сольную программу, а только оркестровые партии.

— Нельзя заниматься после такой травмы!

— А я и не собираюсь заниматься, я все это с закрытыми глазами сыграю, хоть ночью разбуди.

Кирина мрачно усмехнулась. Кто бы сомневался, что Олег все партии знает вдоль и поперек — после стольких часов репетиций, когда вылизывалась каждая нога, оттачивался каждый штрих.

Из комнаты выглянула Леля, нос ее распух, глаза покраснели. И она, и Олег — оба одинаково смотрели на Карину с ожиданием и надеждой, точно та была третейским судьей.

— Вот что, — она безнадежно махнула рукой, — пусть поступает как хочет. В конце концов, он взрослый человек и отдает себе отчет в том, что творит.

— Да ты что, Кариша! — всхлипнула Леля. — Он не может ехать!

— Но и не ехать он тоже не может, поэтому перестань, не реви.

Карина увидела, с какой нежностью и благодарностью посмотрел на нее Олег.

Бесполезно его удерживать и уговаривать — только нервы напрасно трепать и ему, и себе, а главное Леле. Без оркестра он чувствует себя выброшенным из жизни, несчастным, лишенным самого главного, необходимого. Значит, пускай летит в свой Хабаровск, а она, раз сольная их программа сорвалась, останется в Москве и будет ухаживать за Лелей. Хору концертмейстер нужен лишь на репетиционный период, концерты он пост под оркестр или а капелла.

— Перестань, — повторила Карина и погладила Делю по плечу.

Та тихонько шмыгнула носом:

— Я этого твоего плешивого Михалыча больше на порог не пущу. Знала бы, что так будет, не звонила бы тете Рите.

— По-твоему, лучше, если бы рука у меня срасталась еще месяц? — попробовал пошутить Олег.

Он был одновременно доволен и смутен — и тщательно пытался скрыть и то и другое.

— Когда тебе к врачу? — спросила Карина.

— В следующую пятницу. До поездки останется четыре дня — мне этого более чем достаточно, чтобы полностью восстановиться.

— Ладно, — Карина устало поплелась к двери, — я пошла спать. Вопрос обсужден, и тема закрыта, не вздумайте больше спорить. Ясно?

— Ясно, — покорно произнесла Леля, вытирая глаза платочком.

46