Дикие сердца - Джей Джессинжер (2021)

Теперь ничто на земле не может защитить его.

Стиснув зубы, я издали наблюдаю, как самолет выезжает на взлетно-посадочную полосу, разворачивается, направляется к главной взлетно-посадочной полосе и ждет разрешения на взлет.

Я смотрю, как он поднимается в небо, сверкая под восходящим солнцем.

Я смотрю, как он уменьшается, пока не превращается в крошечную белую точку на фоне бескрайнего синего моря.

Все это время я заставляю себя глубоко дышать, чтобы сдержать бушующий пожар ярости, горящий в моей груди.

В последний раз я был в такой ярости, когда узнал о смерти Михаила.

Это едва ли не хуже. Этот шок сопровождается глубоким чувством предательства.

Беспризорница, которой я хотел помочь, — свояченица Деклана.

Не проститутка.

Не его жертва.

Его невестка.

Семья.

Думая о том, что я собираюсь делать дальше, я чувствую себя лучше.

Я полагаю, это можно было бы назвать поэтической справедливостью. Или прозорливостью, слово, которое мне всегда нравилось. Каким бы ни было название, результат будет идентичным.

Деклан О'Доннелл кое-что отнял у меня.

Теперь моя очередь кое-что у него забрать.

К тому времени, как самолет начинает выруливать на взлетно-посадочную полосу, я уже запомнил бортовой номер и отслеживаю.

15

Райли

Когда мы прибываем в Бостон, льет дождь. Погода такая плохая, что самолету приходится целый час кружить над аэропортом, прежде чем мы получаем разрешение на посадку. Когда мы наконец приземляемся, это сопровождается сильным толчком, который заставляет меня прикусить губу так сильно, что она кровоточит.

Я стараюсь не воспринимать это как дурное предзнаменование.

Но внезапно все кажется плохим предзнаменованием. С того момента, как мы взлетели на Бермудах, у меня было непоколебимое чувство обреченности.

Жестокая турбулентность во время полета не помогла. Не помогла и стая гусей, которых мы убили при посадке в Бостоне. Я выглянула в окно и увидела пролетающий мимо вихрь перьев и окровавленных частей птиц, и до побелевших костяшек пальцев сжала подлокотники своего кресла, пока мы не приземлились.

Теперь мы здесь, и Паук подталкивает меня по проходу к открывающейся двери кабины пилотов с таким нетерпением, что, вероятно, было бы легче, если бы он вместо этого взял меня на руки и понес.

—Поторопись, девочка, — подгоняет он меня сзади, толкая вперед рукой между лопаток.

—Я не могу спешить быстрее, чем уже спешу.

Он легонько толкает меня. — Попробуй.

То, что он так нервничает, заставляет меня нервничать еще больше. А у него пистолет!

Снаружи, на асфальте, ждет еще один черный внедорожник с работающим двигателем. Паук набрасывает мне на голову свой пиджак, чтобы защитить от ливня, затем следует за мной по трапу, прямо за мной по пятам.

Он затаскивает меня в машину, забирается следом за мной и захлопывает дверцу, и все это со скоростью торнадо.

—Киран. Рад тебя видеть, приятель. Он кивает большому грубияну на водительском сиденье, одетому в черный костюм, идентичный его собственному.

В ответ грубиян поднимает ему подбородок. — Паук. Как ты?

—Минус сумашедший. Ты в курсе событий?

—Да. Он качает головой. — Деклан был в бешенстве, когда получил твой звонок.

Паук бормочет: — И неудивительно. Это чертовски ужасные новости.

— В полном отчаянии.

В зеркале заднего вида Киран смотрит на меня, стягивает пиджак с головы и набрасывает на плечи, дрожа от холода.

Он говорит: — Привет, девочка.

—Привет, Киран. Я Райли. Понятия не имею, о чем вы, ребята, говорите, но это звучит плохо.

—Да, — отвечает он, кивая. — Но ты не волнуйся. Теперь все наладится, раз ты не проводишь все свое время с этим чертовым плавильщиком.

Он снова дергает подбородком в сторону Паука. Паук говорит что-то по-гэльски, что звучит нелестно.