Сердце убийцы - М. Джеймс

— Я заставила его надеть презерватив, прежде чем он трахнул меня. Он не хотел, он сказал, что у него такой стояк, что больно, и он не мог ждать, но я настояла.

– Хорошая девочка. — Рычание Левина мне в ухо заставляет мою голову откинуться на деревянную спинку позади меня, пульсация проходит по всему телу, и я едва не падаю с обрыва. — Продолжай тереть свой клитор, Лидия. Я хочу два пальца внутри тебя прямо сейчас. Трахай себя рукой, пока рассказываешь мне, как он тебя трахал, и я скажу тебе, когда ты сможешь кончить.

— Левин…

— Сейчас.

Я засовываю телефон между головой и плечом, наклоняюсь, чтобы стянуть трусики, и повинуюсь. В тот момент, когда мои пальцы скользят внутрь моей киски, я сжимаюсь вокруг них, волна удовольствия охватывает меня так сильно, что я громко стону, стиснув зубы, чтобы сдержать звук. Я ничего не могу с собой поделать.

— Левин, я такая мокрая…

— Я знаю, что ты такая, малыш, — бормочет он, и дрожь проходит сквозь меня от этого нежного обращения. Возможно, он не хотел этого говорить, но я слишком далеко зашла, чтобы указывать на это. — Расскажи мне, как он тебя трахал. Это было медленно и сладко? Быстро и жестко? Он перевернул тебя и трахнул сзади?

— Нет, это было… это было миссионерство. Он старался действовать медленно, но было очевидно, что к тому времени он был слишком возбужден. Он продержался недолго…

— Конечно, так и было.

Я не упускаю из виду насмешку в тоне Левина. Я знаю, что должна пропустить это мимо ушей, но я не могу. Я так близка к краю, моя киска сжимается вокруг моих пальцев, мой клитор пульсирует, и я одновременно так сильно хочу кончить и ненавижу, что он заставил меня сделать это. Вопрос возникает прежде, чем я успеваю его остановить:

— Как долго ты продержишься? — Шепчу я, засовывая пальцы глубже, и слышу тишину на другом конце провода.

— Достаточно долго, чтобы заставить тебя по-настоящему выкрикивать мое имя, Лидия.

Я знаю, что должна кончать с мыслями о Грише, говорить о Грише. Я знаю, именно поэтому Левин заставил меня это сделать. Но это толкает меня за грань, за грань того, что я могу контролировать.

— Левин, я кончаю, — шепчу я, задыхаясь, когда мои бедра раздвигаются, мои бедра дергаются вверх, когда я засовываю пальцы глубоко в свою сжимающуюся киску, другая моя рука летает по клитору. — Я не могу остановить это, Левин…

— Расскажи мне, что ты почувствовала, когда он вошел в тебя, — требует Левин. — Расскажи мне, Лидия.

— Это было ни на что не похоже, — шепчу я, закрывая глаза, когда все мое тело содрогается, я стискиваю зубы, чтобы не вскрикнуть от удовольствия. — Левин, черт...

Больше ничего не могу сказать. Все, что я могу сделать, это молчать, когда я жестко кончаю, все мое тело сотрясается от удовольствия, в котором я так сильно нуждалась, и голос Левина заставляет меня содрогаться от ощущений, подобных которым я никогда не испытывала, это заставляет меня обмакнуть руку в очередной прилив возбуждения, оргазм накатывает на меня волнами, которые заставляют меня потерять дар речи, мысли и все остальное на несколько секунд, пока я не сижу, содрогаясь, обмякнув, когда я медленно убираю руки от груди и моя киска неистово пульсирует.

— Ты все еще там? — Хрипло шепчу я, и на мгновение из-за тишины мне кажется, что он повесил трубку.

— Тебе понравилось, Лидия? — Левин спрашивает таким напряженным и хриплым голосом, что я знаю, что он чувствует. Я могу представить, какой он твердый, его член толстый, набухший и твердый, умоляющий, чтобы к нему прикоснулись, и я чувствую новую волну желания, когда представляю, как становлюсь на колени перед ним в гостиничном номере, заглатываю его член, пока он не кончит на меня так же сильно, как я только что кончила на него.

Это было для него, независимо от того, как бы кто-то из нас ни хотел притворяться, что это не так.

— Да, — шепчу я. — Большая часть ночи мне не понравилась, но мне понравилось это.