Кентерберийские рассказы - Джеффри Чосер (1988)

Что от желанья он не знал покою.

Но тщетно он искал ее любви:

Была греху Констанца недоступна.

Тогда обиду утопить в крови

Задумал он и начал неотступно

Преследовать свой замысел преступный.

Когда дворецкий к ночи раз ушел,

Он тихо в спальню женскую вошел.

Констанца и Гермгильда, долгим бденьем

Утомлены, сладчайшим спали сном,

И рыцарь, сатанинским наущеньем

К постели Гермегильдиной ведом,

Ей горло перерезал, а потом

Констанце в руку нож вложил кровавый, -

Казни его за это, боже правый!

Дворецкий, вскоре возвратясь домой

Совместно с Аллою, владыкой края,

Увидел труп супруги дорогой

И зарыдал, персты свои ломая.

С Констанцей рядом он – о участь злая! -

Нашел кровавый нож. Как было ей

Невинность доказать руки своей?

И королю подробно рассказали,

Когда и где и как разбитый челн

С Констанцей из морской прибило дали

К Нортумберландии игрою волн.

Король был чувства состраданья полн,

Когда узнал, какие испытанья

Постигли это чистое созданье.

Как агнец, что к закланью приведен,

Пред королем невинная стояла,

А подлый рыцарь утверждал, что он

Ее вину докажет перед Аллой.

Но было шепота кругом немало

О том, что совершить такое зло

Столь чистое созданье не могло.

Была отлично всем известна в доме

Ее к убитой госпоже любовь;

Я повторяю, всем известна, кроме

Преступника, который пролил кровь.

Король внимал ему, нахмурив бровь, -

Он усомнился в правде показанья

И углубить решил свое дознанье.

Кто выступит, Констанца, за тебя?

А ты сама – увы! – молчать должна ты.

Коль тот, кто, род наш грешный возлюбя,

Господнего низвергнул супостата

(Он в прахе и теперь лежит, проклятый!) -

Коль сам Христос тебя не защитит,

Тебе, невинной, гибель предстоит.

Колени преклонив, к владыке света

Взмолилась бедная: «О ты, что спас

Невинную Сусанну от навета,

И ты, Мария, что туда взнеслась,

Где ангельский тебя восславил глас, -

Коль я чиста, то будьте мне защитой

В моей беде, – не то мне быть убитой!»

Случалось ли из вас кому-нибудь

В лицо тому, кого за преступленье

Среди толпы на казнь ведут, взглянуть?

Оно покрыто страшной смертной тенью,

И выделяется из окруженья

Несметных лиц. Так вот, с таким лицом

Стоит Констанца перед королем.

О вы, благополучные царицы,

Принцессы, дамы все! Пускай у вас

От жалости слезою взор затмится.

Дочь императора стоит сейчас

Одна, в тоске, поднять не смея глаз,

Над этим августейшим сжальтесь чадом.

В ее нужде нет близких сердцу рядом.

Король был благороден; он приток

Почувствовал такого состраданья,

Что удержать невольных слез не мог.

Он книгу приказал внести в собранье:

«Пускай под клятвой рыцарь показанье

Свое повторит, – молвил он, – и суд

Мы нарядим тогда, не медля, тут».

Поклялся рыцарь над британской книгой, -

Господний в ней записан был закон, -

В том, что не лжет, но не прошло и мига,

Как наземь, словно камень, рухнул он,

Рукою тайной в темя поражен,

С глазами вне орбит, и сразу люди

Узрели божью кару в этом чуде.

Внезапно глас раздался: «Клеветой

Пред августейшим властелином края

Дочь очернил ты церкви пресвятой,

Твоя нашла возмездье воля злая».

И вся толпа, от ужаса стеная,

Ждала возмездья знаков огневых;

Лишь дух Констанцы ясен был и тих.

Страх и раскаянье на тех напали,

Кто на Констанцу без ее вины

Смел подозренье высказать вначале.