Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - Джон Диксон Карр (1934)

– Пха! – беззлобно произнесла она. – Знаю я таких. Разоденется как шлюха, а сама к себе мужчину ближе чем на ярд не подпустит. Вот вам совет. – Мисс Гленн кивнула с умным видом. – Держитесь подальше от женщин, которые утверждают, что хотят духовного опыта. Это лишь значит, что телесный опыт их не интересует. – Она нахмурилась. – Но все же, что могло стрястись с Куртом? То есть даже если принять в расчет его американскую необязательность…

– Ха-ха-ха! – вдохновенно отозвался капитан Томассен Валвик. – Скашу вам. Это как лошать.

– Так, что еще за лошадь? – переспросил Морган.

Капитан Валвик, как за ним водилось, дружелюбно рассмеялся и широко расправил плечи. Даже несмотря на то, что качка заставляла кресла на палубе крениться и сталкиваться друг с другом, он поднялся на ноги без каких-либо усилий. Его красноватое веснушчатое лицо сморщилось от предвкушения славной истории, а бледно-голубые глаза за стеклами тонких очков в позолоченной оправе задорно поблескивали. Подмигнув собеседникам, он снова хмыкнул в усы, сдвинул набок свою большую твидовую кепку и резко махнул рукой, точно врезал кому-то под дых.

– Ха-ха-ха! – пророкотал капитан Валвик. – Йа скашу фам. В моей стране, Норфекии, мы имеем обытшай. Кокта вы хотите останоффить лошать, вы критшите: «Тпру!» Но мы нет. Мы критшим: «Прупуплуплуууу-плуууу!»

Капитан Валвик, поигрывая желваками, вскинул голову, как Тарзан над жертвой, и издал один из самых невероятных звуков из всех, которые Морган когда-либо слышал. Его нельзя передать на бумаге, ведь тогда он потеряет всю свою красоту и звучность. Тот вопль напоминал шум воды, переливающейся через край ванной, но затем взвивался триумфальным боевым кличем и дребезжанием проржавевших водосточных труб. Словно прославленный мистер Пол Уайтман[33] написал мелодию для своего джазового оркестра, и важную роль в этом представлении играли трубы и скрипки.

– Прупуплуплуууу-плуууу! – проревел капитан Валвик, тряся головой и надувая щеки. Звук начинался с низкой ноты и достигал апогея на высокой.

– Не слишком ли сложно? – усомнился Морган.

– О нет, йа лехко это телаю, – пожал плечами Валвик. – Но йа хотшу скасать, што кокта йа попропофал это на анклокофоряштшей лошати, она не поняла меня. Йа раскашу фсе, как пыло. Ф то фремя, кокта я пыл молот, я фстретшался с отной тефитсей ф Фермонте, кте фсекта снек, как ф Норфекии. И йа потумал фсять ее кататься на санях. Йа арентофал лутшие сани и лошать, што у них пыли, скасал тефитсе пыть котофой ф тфа пополутни и приехал са ней. Конетшно, я хотел происфести на тефитсу фпетшатление, и я лихо потъехал к ее тому, а она стояла на крыльтсе и штала меня. Йа тумать, хорошо пы сейтшас останофиться с помпой, и я кофорю лошати: «Прупуплуплуууу-плуууу!» – та покромтше, штопы она смокла фписаться ф форота. Но он не останафлифается. И я тумать: «Проклятье! Што с тшертофым лошатью?!» – Капитан Валвик театрально взмахнул руками. – И я критшу: «Прупуплуплуууу-плуууу!» – и прикипаюсь к лошати плише. Ф этот рас он меня слышит, пофоратшифает колофу и смотрит на меня. Но фсе рафно не тормосит, тшерт еко тери. Несется мимо тома, кте стоит та тефушка, а кокта я критшу ему: «Прупуплуплуууу-плуууу!» – он несется еше пыстрее. И моя тефушка стоит на крыльтсе, смотрит на меня ошалефшими класами, а я фстаю на санях, снимаю шляпу и натшинаю раскланифаться, пока несусь мимо, фсе тальше и тальше. И я так и стоял, пока она не скрылась ис фиту.

Рассказывая все это, капитан активно жестикулировал, удерживая поводья воображаемой лошади. Наконец Валвик вздохнул, грустно покачал головой, а затем подмигнул аудитории.

– Мне польше не уталось прикласить ту тефушку на сфитание, так-то. Ха-ха-ха!

– Я не поняла, – запротестовала Пегги Гленн, растерянно глядя на капитана, – при чем здесь Курт Уоррен?