Жар предательства - Дуглас Кеннеди (2015)

Под «ничего», я знала, она подразумевала, что не было обнаружено ни тела, ни усохшего трупа, обуглившегося на солнце и объеденного стервятниками.

– А тот гид, что видел его… он опознал именно Пола?

– Я читала отчет Sûreté Уарзазата. По его описанию, это был белый мужчина почти двухметрового роста, шесть футов пять дюймов, худой, с длинными седыми волосами и отросшей щетиной на лице – видимо, он не брился несколько дней. Похож на вашего мужа?

Я закрыла глаза и снова увидела волосы Пола, в беспорядке спадающие на плечи. Он спешил на автобус, отходивший с автостанции Уарзазата, и мои оклики только заставляли его ускорить шаг.

– Да, похож.

– Конечно, это мог быть другой белый мужчина примерно тех же лет и телосложения, решивший в тот день прогуляться по пустыне. Я справлялась у своих коллег из других консульств и посольств. Ни у кого из них нет информации о пропаже еще одного мужчины с такими же внешними данными.

Задавая свой следующий вопрос, Элисон тщательно подбирала слова.

– Вы по-прежнему настаиваете, что видели вашего мужа на улицах Уарзазата спустя несколько часов после того, как он, по утверждению свидетелей, исчез?

– Я видела то, что видела. Но всегда ли истинно то… что мы видим? Или это просто то, что мы хотим видеть?

Элисон с минуту поразмыслила над моими словами.

– Поверьте – и я знаю, что говорю, потому что несколько лет назад потеряла сестру: она погибла в автокатастрофе; я тоже ехала в той машине, пассажиром, – когда, казалось бы, вы оправились от травмы как таковой, пережитое вдруг ни с того ни с сего всплывает и хватает вас за горло. Так что не удивляйтесь, если теперь, когда вы вне опасности, вас начнут мучить кошмары.

Сегодня в четыре часа утра кошмары начались. Я почувствовала присутствие в комнате некой темной силы, которая, казалось, вот-вот сомкнется вокруг меня и уничтожит. Я не могла определить, кто или что это. Как я отреагировала? Встала с постели и какое-то время мерила шагами комнату, потом что-то накинула на себя, спустилась вниз с чемоданом, в котором лежали вещи Пола, и отдала их бездомному лет сорока пяти, лежавшему в канаве неподалеку от отеля. Просто поставила перед ним чемодан и вручила ему пятьсот дирхамов из той тысячи, что оставила себе на чаевые и текущие расходы. Нищий вытаращил глаза, когда увидел, сколько денег я сунула ему в руку.

– Почему мне? – спросил он.

– А почему бы нет?

Вернувшись в номер, я сделала себе очень горячую ванну и сидела в ней почти с час. Сидела, отмокала и вдруг расплакалась, причем навзрыд, так что не могла остановиться. Наконец, обессилев от слез, я вытерлась и заставила себя лечь в кровать, надеясь снова заснуть. Но я уже была настолько взвинчена, что ни о каком сне не могло быть и речи. Я включила ноутбук и увидела, что Мортон ответил на мое сообщение, которое я отослала ему после того, как заселилась в отель. В своем письме я уведомляла его, что жива и завтра (теперь уже сегодня) обязательно прилечу в Буффало. Я также упомянула, что Пол пропал без вести, предположительно, погиб. Ответ Мортона содержал исключительно практическую информацию, никаких охов и ахов, никаких сантиментов:

Буду встречать в аэропорту. Очень рад, что ты в безопасности. Что касается Пола: тебе должно быть известно, что по законам штата Нью-Йорк человек, пропавший без вести, может быть объявлен умершим не раньше чем через семь лет. Но с юридической точки зрения мы можем сделать кое-что, чтобы тебя защитить. Подробности при встрече. Всего хорошего. Мортон.

P.S. Теперь, зная, что с тобой все в порядке, я наконец-то могу лечь спать.

Мортон в своем репертуаре: ультрапрагматизм даже в самых сложных обстоятельствах.