Жар предательства - Дуглас Кеннеди (2015)

Рейс на юг осуществлял маленький турбовинтовой самолет всего на тридцать мест. Всходило солнце, когда мы поднялись в воздух. Поскольку летели мы на низкой высоте, вид из иллюминатора открывался более чем интригующий. Особенно когда через двадцать минут мы миновали Марракеш и под нами выросли гребни Атласских гор. Настоящие суровые альпийские пики, скалистые, часто перерезаемые дорогами с крутыми подъемами и спусками. Между ними – восхитительные долины и селения, льнущие почти к отвесным склонам. Одну вершину даже венчал снег.

А потом, откуда ни возьмись, пески. Словно кто-то щелкнул топологическим переключателем, переместив нас из местности с изрезанным рельефом в мир бескрайней засушливости. Пески были не белые, а цвета блеклой красной охры. И перекатывались, как некие странные волны разнообразных форм и высоты. Дюны, алые в лучах восходящего солнца. Пески, простирающиеся в бесконечность. Пески, которые могли похоронить вас с равнодушной беспощадностью. Необъятное море песка, какого я даже мельком не видела прежде. Легендарное царство, известное на весь белый свет, в котором большинство обитателей нашей планеты никогда не бывали. Абсолютно пустынное пространство. Сахара.

Мы шли на посадку, пролетая над зданиями, которые чем-то напоминали картины походов французского Иностранного легиона 1930-х годов. Сразу же за ними лежали пески – агрессивная первобытная стихия, подступавшая к самым границам города. Несмотря на тревогу, на напряжение, на страх того, что ждало меня впереди, впервые увидев Сахару, я замерла от восхищения.

В аэровокзале, здании военного стиля послевоенных лет, было жарко, летали мухи. В зале прибытия я увидела справочное бюро. За стойкой сидела молодая женщина в хиджабе. Я назвала отель. Она его знала и сказала, что до него очень быстро можно доехать на такси. Я также показала ей листочек, на котором Бен Хассан написал адрес Фаизы. Молодая женщина достала карту Уарзазата, отметила на ней отель, про который я спрашивала, и желтым маркером обозначила маршрут до дома Фаизы. Пять минут пешком, добавила она.

– Больше тридцати дирхамов за такси не платите, – предупредила она. – Если таксист не согласится, пригрозите, что пожалуетесь на него мне, Фатиме. Он меня знает. И все остальные тоже.

Как ни странно, таксист согласился на тридцать дирхамов, не торгуясь. А отель «Оазис» действительно находился очень близко, чуть в стороне от широкой главной улицы, которая в столь ранний час, казалось, еще только просыпалась. Я рассматривала местную архитектуру, апатичных людей в кафе, знойное марево. Кондиционер в такси не работал, а, если верить показаниям на приборной панели, температура достигала сорока трех градусов по Цельсию. К тому времени, когда мы доехали до отеля – по сути, за каких-то пару минут, – легкая одежда, что была на мне, взмокла от пота.

«Оазис» на первый взгляд такой же, как наш отель в Эс-Сувейре, только чуть более обшарпанный. В вестибюле, по крайней мере, было прохладно, и грузная женщина за стойкой регистрации встретила меня приветливо. Когда я объяснила, что я – супруга Пола Лейена, она плотно сжала губы.

– Месье Лейен только что вышел на прогулку, – сказала она.

– В самом деле?

– Вас это удивляет?

– Просто мне кажется, что еще рановато для прогулки.

– Месье Лейен… он вернулся в гостиницу где-то в три часа ночи, как доложил мне ночной портье. Был очень пьян. Мне неприятно, что приходится вам это сообщать, madame.

– А мне неприятно это слышать.

– Он очень громко кричал в своем номере поздно ночью. Ночному портье пришлось подняться к нему и сказать, чтобы он вел себя тише. Месье Лейен был в жутком состоянии. Пил вино и плакал. Стал извиняться, когда ему сказали, что он не дает спать другим гостям.

Я закрыла глаза, силясь обуздать свои чувства. Да, я злилась на Пола. Но я и боялась за него – боялась, что он прямой наводкой несется в пропасть.

– Вы не знаете, куда он мог отправиться? – спросила я.