Музыка призраков - Вэдей Ратнер (2017)

Тунь взял няню за руку и крепко стиснул. Он боялся сказать что-нибудь еще, не доверяя себе, и меньше всего хотел давать обещания. Возможно, не в его силах будет вернуться. Вполне вероятно, что еще сегодня правительственные силы схватят его и шлепнут на месте. Казнь Преапа Инна, устроенная десять лет назад, в шестьдесят третьем, еще свежа в памяти. Молодой повстанец, член «Кхмер серей» – националистического движения, оппозиционного и коммунистам, и монархии, Преап Инн был арестован по дороге из Южного Вьетнама в Камбоджу, куда он ехал принять участие в переговорах о вхождении в правительство представителей его группировки. Ему гарантировали безопасный проезд от имени принца Нородома Сианука, тогдашнего главы страны. Принц, твердо решив преподать урок на примере молодого мятежника и застращать поднимавшую голову оппозицию, приказал заснять казнь и в течение месяца крутить во всех кинотеатрах, заставляя смотреть и взрослых, и детей. Пятнадцатиминутный сюжет о том, как Преапа Инна заковывают в кандалы, сажают в клетку, как животное, осыпают проклятьями, швыряют в него отбросы, а затем расстреливают силами специальной команды – тот спектакль жестокости произвел на Туня впечатление непривычной черствостью, проявленной соотечественниками в отношении своего, камбоджийца. Именно это испугало его больше всего – казнь, превращенная в развлечение, бесстыдная демонстрация бесчеловечности. С тех пор сменилось не одно правительство; принц Сианук, свергнутый три года назад, живет в изгнании и курсирует между Пекином и Парижем. Низложили его в семидесятом году, а военный переворот возглавил принц Сисоват Сирик Матак. Бывший главнокомандующий Сианука и министр обороны, Лон Нол, теперь президент молодой республики Кампучия. На словах горячо выступая за либеральную демократию, Лон Нол массово бросал в тюрьмы и подвергал пыткам своих врагов. Несмотря на американскую военную помощь и поддержку его правительства, силы оппозиции крепли, закаленные ужесточающимися репрессиями. Насилие стало основным средством политического самовыражения, и Тунь опасался, что происходящее – лишь верхушка айсберга. В темном узком коридоре он задышал ровнее и собрал в кулак всю свою решимость. Ему казалось, что за дверью слышится дыхание Ом Паан. Она не уходила, глубоко опечаленная. Через секунду он услышал ее шаги, затихшие в комнате Ситы, но Тунь понимал, что, как и он, Ом Паан сегодня не заснет. Дойдя до конца коридора, он спустился по широкой открытой лестнице, метавшейся туда-сюда резкими зигзагами. На площадках он невольно замедлял шаг, припоминая разговоры за несколько лет с соседями – госслужащими и дипломированными специалистами, которым заработок позволял жить в современном многоэтажном доме, разительно отличавшемся от традиционного кхмерского жилища и китайских шопхаусов[11] и казавшемся современным. Тунь вспомнил, как дочка порезала ножку о разбитое стекло и целый этаж сбежался ей на помощь. Живя без матери, Сита не испытывала недостатка в материнской заботе и любви. Эта мысль немного успокоила Туня, и ему стало легче идти. Может, девочка и не станет так уж по нему скучать.