Музыка призраков - Вэдей Ратнер (2017)

«Мистер Браун» и «мистер Смит» возились на заросшем травой бережке, радостно брызгая друг на друга водой из сложенных ковшиком ладоней. Чем-то подростки напоминали Старому Музыканту пресноводных дельфинов, которых он однажды видел, катаясь на лодке в Крати. Наверное, способом общения – криками и условными сигналами, понятными только им. Сейчас, когда мальчишки не повторяли английский урок, их было проще воспринимать как Дару и Сока. Лишенные святости своих одежд, оставшиеся в одних коричневых набедренных повязках скромности ради, в воде Дара и Сок снова превратились в детей. Они помогли Старому Музыканту спуститься по змеиной, с кобрами-нагами, лестнице, чтобы и он мог постирать одежду в реке. Старик удобно устроился на второй ступеньке, откуда легко доставал до воды.

Юные послушники прыгнули обнаженными в Меконг, побросав повязки на берег, и побежали к буйволу, который плыл, выставив над водой только голову. На спине буйвола очень прямо стояла совсем юная девушка с длинными черными волосами, падавшими из-под конической шляпы. Издали казалось, что она скользит по воде. Девочка чуть заметно повернула голову – ее отражение напоминало тень гномона на солнечных часах – и осталась невозмутимой, даже когда мальчишки, брызгаясь и визжа, подплыли к ней.

– А ты куда? А ты вьетнамка? Буйвол-то ваш? Ра’т де’п! – добавил Сок по-вьетнамски, на котором вполне сносно изъяснялся, как почти все в его приграничной деревне. Старый Музыкант и сам помнил несколько фраз еще с дней, проведенных в лесном лагере с вьетнамскими товарищами. Интересно, что имел в виду Сок, говоря «очень красиво», – девушку или буйвола?

Заплыв вперед, они подносили ко рту буйвола купы водяного гиацинта.

– А ему сколько лет?

Девочка не отвечала. Безграничная невозмутимость, сродни божественному внутреннему спокойствию, окружала ее непроницаемым коконом. Старый Музыкант очень хотел, чтобы она обернулась. Сердце заныло от знакомой боли – девочка была не старше Ситы, когда он оставил ее и пошел воевать за идеалы, которые теперь перестал понимать.

Он не отрывал взгляда от девочки, пока она на своем буйволе не скрылась из виду.

Мимо, лопоча и захлебываясь, в сторону города проплыла моторная лодка, груженная плодами помело и сахарным тростником. Расходящиеся волночки лизали ступени, где сидел Старый Музыкант, убаюкивая, увлекая в поток воспоминаний. На несколько мгновений одним движением век он перенесся в ночь своего исчезновения, а затем, почти неощутимо вздрогнув, оказался снова на змеиной лестнице. Мир вновь разделился – половина под повязкой на глазу, другая перед ним, залитая ярким полуденным солнцем.

– Локта, локта! – Старый Музыкант обернулся на голос и увидел, что Дара торопливо бредет к нему по грудь в воде, сжимая в поднятой руке что-то темное и жесткое.

Сом, решил Старый Музыкант, разглядев смутный согнутый силуэт, однако его насторожила неподвижность рыбы. Когда Дара приблизился, старик разглядел – это вовсе не рыба. По спине пробежал холодок. Первым побуждением было прыгнуть в реку и выхватить оружие. Старику хотелось крикнуть «Брось!», но он передумал: если пистолет заряжен, может произойти выстрел. Дара, отлично сознавая опасность своей находки, осторожно положил ее на ступени. Сок, оставшийся сиротой из-за такого же оружия, точно онемел, и Старому Музыканту оставалось лишь догадываться, о чем думает мальчишка: кого ранили или убили из этого оружия? Судя по тому, что пистолет совсем новенький и блестящий, его бросили в реку сравнительно недавно. Он явно недолго пролежал на илистом дне Меконга.

Старый Музыкант тщательно вытер руки о рубашку, осторожно взял пистолет, направив ствол в сторону от себя и мальчишек, и проверил патронник, стараясь не задеть спусковой крючок.