Музыка призраков - Вэдей Ратнер (2017)

– Нет, с такими ходят телохранители. Должно быть, дорогой…

При появлении настоятеля все сразу притихли.

– Такую бы любознательность да к вашим занятиям, – посетовал Конг Оул, опускаясь с другого края циновки напротив Старого Музыканта, и с улыбкой огляделся, будто повод для собрания был совершенно невинным. – Дети мои, вернитесь в свои кельи.

Послышался общий стон, но, подчиняясь приказу, пусть и высказанному мягко, монахи начали расходиться. Вскоре остался только один, который будто прирос к месту, – Макара. Родители недавно отправили его на послушание в храм, чтобы оградить от опасностей улицы.

– А сколько он стоит? – без обиняков брякнул он.

– О, я не знаю, – невозмутимо ответил настоятель, словно не замечая поведения послушника. – Ты себя этим не тревожь.

– Долларов пятьдесят самое меньшее, – не отставал Макара.

Старый Музыкант не знал, от чего у мальчишки горят глаза – от жадности при мысли о столь солидной сумме или от наркотической ломки.

Когда стало ясно, что церемония призывания духа в тело не помогла, родители отвезли Макару в местный реабилитационный центр, где метод лечения был один – в буквальном смысле выбивать дурь из наркоманов. Макара продержался там неделю. Не послушав сердитого предупреждения мужа («Мальчишка не изменится, если его оберегать от малейшего ветерка!»), мать забрала его домой, расстроившись при виде синяков и ран, покрывавших тело сына. Макара поклялся, что не притронется к наркотикам, но буквально через несколько часов его поймали за руку на краже скромных украшений матери, которые он пытался заложить и спустить деньги на свой порок. Подавленные родители умолили настоятеля принять их сына в послушники, и сейчас Макара, стоя в монашеской рясе, здорово рисковал своим последним шансом выздороветь.

– Я знаю, где его можно продать, – настаивал он. – Ну, то есть кто его купит… Есть люди, которые дадут больше пятидесяти долларов…

Настоятель молча ждал, пристально, но мягко глядя на Макару. Видимо, он счел за лучшее дать мальчишке выговориться.

– Я… я деньги все принесу, – выпалил Макара, неподконтрольно дергаясь всем телом, будто в эпилептическом припадке.

Наконец настоятель сказал:

– В твоем участии нет нужды, мой дорогой саманае. – Его лицо осветилось, будто он что-то вспомнил. – Только что приходила твоя мама и принесла тебе жареной лапши и других лакомств. Все оставлено у монахинь на кухне. Сходи взгляни, может, подкрепишься перед обедом… Но только потихоньку, конечно. – Хотя монахам запрещалось вкушать пищу после полудня, для Макары сделали исключение. Настоятель считал, мальчишке нужно максимально хорошо питаться, чтобы восстановить силы.

Макара заерзал, но через секунду, будто не в силах выносить взгляд настоятеля, с извинением поклонился:

– Канах.

Когда он отошел на достаточное расстояние и уже не мог слышать разговор, настоятель повернулся к Старому Музыканту.

– Ох, сколько же приходится придумывать, чтобы отвлечь молодой ум! – Он взглянул на пистолет на коврике, и Старый Музыкант впервые заметил, каким напряженным и нехарактерно взволнованным кажется старый монах, несмотря на веселый тон. Видимо, находка взбудоражила его сильнее, чем он хотел показать. – Я не знал, что и думать, когда прибежал Сок и крикнул, что здесь пистолет. Больше он ничего не объяснил.

– Простите меня, уважаемый настоятель, но я отправил за вами мальчишку, чтобы куда-нибудь его удалить. Сок был сам не свой при виде оружия.

– Да, он был очень взбудоражен. Надеюсь, к нему уже вернулось некоторое спокойствие. Я дал ему учить новую английскую фразу: «Вдох, выдох, каждое дыхание – само по себе путешествие». Даже для меня это упражнение бывает эффективнее древних сутр.

Словно в доказательство настоятель несколько раз медленно вдохнул и выдохнул.

– А-а, мне уже лучше… Значит, как к нам попал этот пистолет?