Музыка призраков - Вэдей Ратнер (2017)

– Значит, мы должны сделать то, что в наших силах! – Резкая смена тона показалась настоятелю весьма неожиданной. – Учитывая опасность, которая грозит малышке, мы не можем не принять к себе девочку, пока ее судьба не решится так или иначе.

– Я надеялся услышать это от вас. Я и сам так считаю, – настоятель снова поглядел на пистолет, будто ища в нем ответ. Оружие вдруг показалось Старому Музыканту добрым и безобидным по сравнению с опасностями, подстерегающими человека за стенами храма. – Причину гибели танцовщицы знаем только мы и самые близкие ее друзья, – продолжал монах. – Ни одна газета не решится обнародовать эту историю, тем более связать убийство с уважаемой семьей. Правду, как всегда, замалчивают.

– Возможно, уважаемый настоятель, если эта история затеряется среди тысяч похожих, у ребенка появится шанс. О малютке не узнают, и нам удастся ее спасти.

– Да, вскоре мы окончательно привыкнем к подобным трагедиям, – в голосе настоятеля послышалась опустошенность. – Иностранцы часто называют наши традиции «культурой безнаказанности» – вам, конечно, знакомо такое английское выражение. Это критика, неодобрение, но порицание почти нечувствительное, не оставляющее глубоких зазубрин на нашей совести, которые побудили бы нас ответить на совершенное зло. Что означает безнаказанность? Неужели мы действительно освобождены от наказания за содеянное, раз вся наша культура и наша вера говорят: знание о свершившемся злодеянии есть само по себе наказание, ибо кто в здравом уме решится на преступление? Мы причиняем страдания другим, потому что страдаем сами, и этот цикл бесконечен. Как же выбраться из порочного круга, уйти от этой замкнутой безвыходности и обрести справедливость?

– Наверное, ответ заключается в постижении себя, уважаемый настоятель. Мы хорошо научились уклоняться не только от наказания, но и от размышлений. Мы боимся оказаться во мраке и увидеть в нем себя или свою роль в создании этого мрака: ведь если мы отважимся посягнуть на эту бездну, нам может не хватить сил вернуться обратно к свету… – Старый Музыкант смотрел в пол, стараясь как можно точнее выразить мысль, борясь с душившим его отчаяньем, грозившим отбросить старика в привычное молчание. – А насчет справедливости… Меня утешает мысль, что справедливость, как и любовь, внепоколенческий феномен. Если нам не удается разгадать ее загадку, после нас придут другие и поймут, что к чему… – Старый Музыкант поднял глаза и впился взглядом в настоятеля: – Когда я думаю о немыслимых страданиях, о несчетных загубленных или сломанных жизнях, из глубины души пробивается надежда, что однажды возникнет мир, где справедливость и правосудие – это не просто око за око, идеальное возмездие для выправления кривды, но и путь, по которому идут по жизни, в общем, образ существования…

Настоятель пристально смотрел на него. Секунду собеседники казались отражением друг друга, объединенные общим молчанием. Глубоко вздохнув, Оул Конг сказал:

– Но пока такой мир не возник, нам приходится прятать у себя и оружие, и жертв, чтобы до них не добралось зло. – Вынув носовой платок из складок желтой рясы, он обернул пистолет, недоверчиво покачав головой: – Вот уж не думал, что однажды стану хранителем оружия!

Они поднялись на ноги и повернулись идти каждый своей дорогой, когда Старый Музыкант сказал:

– Уважаемый настоятель, возможно, вам стоит поговорить с доктором Нарунном? Он вроде знает благотворительный фонд, где такие вещи превращают в искусство.

У входа в павильон на набережной, напротив королевского дворца, маленький мальчик в костюме Спайдермена обнимал ручонками бамбуковую клетку с воробьем. На вид мальчику было лет пять или шесть, но тонкие вьющиеся прядки и худенькая фигурка делали его младше и удивительно хрупким. Мать купила ему птичку у уличного торговца.