Неаполь чудный мой - Антонелла Чиленто (2006)

Просьба о вознаграждении в конце представления произносится быстро, четко, при этом ребята улыбаются с вызовом. Люди отодвигаются, некоторые платят. Другая группа – старики, сбором денег у них занимается женщина, стройная, с высокой прической, совсем не такая, как все те бабы в платках, толстые, беззубые и вонючие, которыми обычно набит поезд. Все мужчины из этого ансамбля в шляпах, под конец они добиваются благосклонности публики; репертуар – полностью неаполитанский, причем довольно редкий: иной раз звучит “Кармела”, а не только “О соле мио”. Тележка с усилителями – это настоящий “Феррари” по сравнению с той, какую тащили за собой мальчишки. По завершении выступления женщина протягивает пассажирам перевернутый барабан, и туда падает несколько евро.

Чтобы их не выгнали из поезда, музыканты всегда используют одну и ту же тактику: обработав один вагон, они останавливаются в промежутках между сиденьями, обирают разместившихся на них пассажиров и на следующей станции переходят в другой вагон. Иногда, когда едешь куда-нибудь с возвратом в тот же день, встречаешь там одну из двух групп, проделавшую путь до Сорренто или Поджомарино и возвращающуюся по тому же маршруту в обратную сторону, только в другом поезде. Сегодня музыкальное сопровождение сталкивается с блюстителями закона: в поезде – охранник, и один из музыкантов проворно выходит из вагона, в Санта-Мария-дель-Поццо, даже не начав играть. Люди, в отсутствие музыки, сидят тихо, наблюдая друг за другом, за теми, кто находится на соседних сиденьях, подслушивая разговоры по сотовому.

За окном на короткое время появляется море, окна домов расположены так близко к путям, что видны включенные телевизоры в квартирах. В Портичи железную дорогу окружают бетонные стены, они такие высокие, что конца не видно, как во время исхода евреев из Египта по морю.

Какой-то мужчина по сотовому пытается бросить свою девушку, местами связь прерывается, но его это не останавливает. Он перезванивает. Оскорбляет ее, обвиняет. Говорит: мол, все кончилось той ночью. Именно в этот момент связь прерывается. Но потом он поясняет: в ту ночь, когда она переспала с другим. Снова нет сигнала. Суть в том, что это она его бросила неделю назад. И опять нет связи. Девушка-китаянка, сидящая рядом с ним и задремавшая, вздрагивает и подтягивает сумку на колени, она немного напугана.

В Портичи входят двое мальчишек. Они из тех, что безобразничают в поезде, толкаются, вопят. Им лет по тринадцать.

Пассажиры поглядывают на них с беспокойством. На станции “Виа Либерта” входят еще двое. Тот же возраст, один высокого роста. Они садятся рядом с вошедшими ранее, становится очевидно, что между собой они не знакомы. Однако они быстро находят общий язык – язык взглядов и толчков. Вновь прибывшие замечают у одного из тех, первых подростков, сотовый телефон в руках.

– Покажь!

Обмен мнениями относительно мобильника тонет в шуме поезда. На “Эрколано Скави” вторая парочка спокойно поднимается, и тот, что повыше ростом, жестом осаживает владельца телефона. Этот жест стоит тысяч речей: спокуха, мол, я тут самый сильный. И они выходят. Мальчишки остаются сидеть, словно пригвожденные, а потом начинают изо всех сил стучать руками в стекло. Вагон трясет, пассажиры возмущаются. А паренек, оставшийся без мобильника, бормочет со слезами унижения на глазах – он не хочет, чтобы эти слезы кто-нибудь видел:

– А теперь что мне делать? Я только вчера его купил…

* * *

Название “Мильо д’Оро” [61] кажется весьма гостеприимным: им обозначается длинная вереница барочных вилл, построенных в XVII–XVIII веках, растянувшаяся на побережье, когда-то считавшемся одним из самых привлекательных в Европе, по соседству со знаменитыми Геркуланумом и Помпеями, с Оплонти, где находится вилла Поппеи, со всеми этими удивительными зонами раскопок. Здесь сходит несколько человек, и я в том числе.