Питбуль - Анне Ханкок (2021)

Он стал раздвигать вещи, чтобы освободить место для коробки, и стоял, наполовину скрывшись в недрах машины, когда звук приближающегося автомобиля заставил его оглянуться.

Было почти одиннадцать вечера, но видимость в летних сумерках сохранялась хорошая.

Темно-синий седан «БМВ» двигался по улице и, поравнявшись с подъездом к дому Шефера, притормозил. Окна в машине были затонированы, и Шефер мог различить только смутные контуры водителя.

Машина скользнула мимо его дома, и он выпрямился в полный рост и повернулся лицом к улице.

«БМВ» немного прибавил скорость и поехал дальше.

Шефер вышел на тротуар и смотрел на красные фонари, пока они не скрылись за углом.

Шефер вынул зубную щетку изо рта, когда телефон завибрировал на столике рядом с кистями для макияжа и флаконами духов Конни. Он взглянул на экран и улыбнулся. Затем ответил на звонок и поднес трубку к уху.

— Ты обзвонилась мне сегодня, девочка. Как тебе кажется, что подумает Конни обо всех этих звонках?

Он сплюнул в раковину и убрал зубную щетку на место.

— Конни ничего не подумает, — сухо заметила Элоиза, — она знает, что ты не в моем вкусе.

— О нет, тебе нравятся такие метросексуальные слабаки, которые отращивают волосы на груди. — Шефер тихо усмехнулся. Он втянул живот и посмотрел на свой покрытый растительностью торс в зеркальном отражении.

Когда Элоиза не стала парировать, он выдохнул и сказал:

— Это шутка, Кальдан!

— Да, я знаю.

— Ну а что тогда? Все в порядке?

— Да, все в порядке, — сказала Элоиза, но Шефер почувствовал, что она блуждает где-то в собственных мыслях.

— Не похоже, чтобы у тебя было все в порядке, — сказал он, вытирая рот полотенцем.

— Да нет, просто я себя накрутила, и мне было нужно, чтобы меня успокоили.

— Насчет чего?

— Что я нахожусь одна в старом заброшенном доме в чистом поле. На много километров вокруг нет ни души — или, по крайней мере, я думаю, что на много километров вокруг нет ни души — и это меня пугает. Здесь слишком тихо!

— Единственное, чего тебе действительно нужно бояться там, где ты находишься, — это постельных клопов. Но это, с другой стороны, тоже творение дьявола.

— Я скорее думала об убийцах с топорами или чем-то подобном, — сказала Элоиза, и Шефер услышал, что она улыбается. — Ну, знаешь, безликие мужчины в странной одежде. Белая дама. Мертвые дети-близнецы, которые пробираются в старые дома — что-то в этом роде. А уж клопов я не боюсь.

— А стоило бы! Я всегда сжигаю наши пожитки, как мы побываем в Сент-Люсии у тещи. Плавки, полотенца, все барахло! Терпентином полить, спичку зажечь и — вжух! С такими вещами лучше не шутить.

— Хорошо, бабуля. Но я думаю, я все же рискну.

— Ну смотри сама, — сказал Шефер. — Что касается всего прочего, вряд ли есть риск, что к тебе там явится психопат в шкиперской форме, так что на твоем месте я был бы спокоен.

— Хорошо, раз ты так говоришь, — сказала Элоиза без особой уверенности в голосе.

Шефер пошел в спальню. Он открыл окно рядом с кроватью и задернул шторы.

— Ты уже выяснила, что хотела, когда ехала туда? — спросил он. — Разузнала что-нибудь об этом Мазореке?

— Немного, но, честно говоря, я в еще большем замешательстве, чем была утром. На каждый вопрос, который я задаю, появляются три новых.

— Каких?

— Я решила расследовать смерть Тома Мазорека и выяснить, какие у него были отношения с Яном, и вдруг оказываюсь по уши в старых делах о пропаже людей. Мне кажется, что все это как-то связано.

— Что ты имеешь в виду под делами? Я думал, ты говорила, что было только одно?

— Я обнаружила новое. Мия Сарк пропала 31 мая 1997 года, когда ей было девятнадцать лет. А вторую, Нину Далсфорт, никто не видел с 15 сентября 1996 года. Ей было всего семнадцать, когда она исчезла, и в обоих случаях засветилось имя Мазорека.

— В каком смысле?