Питбуль - Анне Ханкок (2021)

— В ту ночь мы лежали в засаде, ожидая их появления. На тот момент мы еще не уведомили полицию, что до нас дошли слухи о готовящемся нападении. Мы решили, что для начала сами разберемся с этим, поэтому, когда появились эти разбойники, вооруженные садовыми ножницами и газовыми баллончиками, мы удивили их. У Дреса Карстенсена было с собой охотничье ружье, он сделал предупредительный выстрел в воздух, и все трое тут же сдались — а один намочил штаны от страха. Но девушка невозмутимо продолжала двигаться к клеткам, поэтому Ян и Том побежали за ней и схватили на полевой дороге — там, где сейчас находится вторая лунка. Мы захватили с собой нейлоновые веревки на случай, если придется проводить гражданское задержание, так что они связали ей руки за спиной и потащили обратно во двор, где ждали остальные.

— И что случилось потом?

— Ну, девушка — Нина — лежала на земле и кричала, как свинья, которую режут. Она была в натуральной истерике, поэтому один из соседей — парень по имени Лоренц — вызвал полицию. Он думал, что кого-то убивают, потому что это было совершенно невозможно слушать. Остальные трое вроде бы поняли, что происходит, а она нет! Она каталась по земле, пытаясь разорвать веревки, поэтому они вреза́лись ей в кожу.

— А что сказали полицейские, когда приехали?

— Они сказали спасибо! — Ханс Галлахер довольно усмехнулся. — Оказывается, эта компания уже побывала в Падборг Минке перед тем, как объявиться в Бенниксгорде. Они выпустили норок на волю, и дорога вдоль фьорда была усеяна сотнями мертвых животных, сбитых грузовиками по пути к границе, потому что водители не видели их в темноте. Вот чего не понимают сумасшедшие активисты. Они думают, что дают животным свободу.

Он покачал головой.

— Ну, я хочу сказать, что полиция уже искала этих шалопаев, когда они появились у нас, поэтому они просто приехали, забрали их и поблагодарили нас за помощь. Девушка, конечно, кричала о жестоком обращении и насилии, утверждая, что веревки были затянуты так сильно, что она не чувствовала рук. Но я записывал все это на видео, именно с целью иметь подтверждение, что с нашей стороны все чисто, если бы возникли малейшие подозрения, поэтому я не беспокоился о том, как это будет выглядеть в глазах окружающих. По крайней мере, в то время. В то время я не знал, как ее зовут и кто ее родители. Но ее мать потом начала нас преследовать, прошу заметить. Думала, что это мы похитили ее дочь.

Элоиза почувствовала прилив адреналина и крепче сжала ручку.

— Ханс, у вас, случайно не сохранилась эта видеозапись?

20

Черный лабрадор, спавший на лежаке, поднял голову, когда они вошли в подсобку, сонно отметил, что в дом пришли люди, и снова улегся. Ханс Галлахер разулся и прошел по ярко-желтому кафельному полу к маленькому холодильнику, стоявшему рядом с корзинкой лабрадора. Он достал пару бутылок «Церерского пилснера», открыл одну из них крышкой другой и протянул ее Элоизе.

— Нет, спасибо, — сказала она, снимая кроссовки.

Он поставил вторую бутылку обратно в холодильник.

— Сюда, — сказал он и пошел в глубь дома.

Пахло топленым маслом, фрикадельками и свежесрезанной петрушкой, и Элоиза сглотнула. Было почти шесть часов, а она весь день не брала в рот ничего, кроме яйца всмятку и бутерброда из аэропорта, который съела всухомятку.

В большой гостиной, выходившей на южную сторону, Галлахер подошел к книжному шкафу, занимавшему всю стену. Он был набит книгами, скоросшивателями, папками и старыми VHS-кассетами. На нижней полке четыре или пять метров занимали виниловые пластинки, а на полу перед книжным шкафом стопками высотой по колено лежали старые пожелтевшие газеты и журналы.

Он медленно проводил пальцами по видеокассетам, словно подсчитывая их. Разочарованно ворчал и несколько раз начинал сначала.