Питбуль - Анне Ханкок (2021)

— Разве ты не говорил, что сегодня будешь работать?

Шефер снисходительно усмехнулся. Он переключил канал обратно на «Раскаленный берег», склонил голову и протянул ей пульт обеими руками, как самурайский меч.

— Дуэль тортов. Вуаля!

Он открыл крышку картонной коробки, стоявшей перед ним на полу, взял папку с делом и начал просматривать документы.

— Сегодня было много дел? — спросила Конни, потянувшись за шоколадом.

— Ммм, ну так, — пробормотал Шефер. Он положил ноги на столик и стал листать документы. — Лестер Уилкинс умер, так что добрая часть моего дня ушла на него.

— Да, я видела в новостях. Что там случилось?

— Патологоанатом считает, что смерть была связана с его образом жизни.

— Что это значит?

— От пьянства.

— Но если это смерть от пьянства, почему тебя вызвали?

— Меня не вызывали. У меня был назначен ланч с Микалой Фриис неподалеку, так что я просто заглянул осмотреть место происшествия…

— Микала Фриис? — спросила Конни и взглянула на него. — Ты был сегодня с Микалой?

— Да. Мы оба работаем вот над этим делом. — Он похлопал по документам, лежавшим у него на коленях. — Оно немного запутанное, поэтому мы встречались обсудить детали, чтобы разложить все по местам до начала суда на следующей неделе.

— Ага… — Конни подняла брови и медленно кивнула. — У нее все хорошо? Ты ведь уже давно с ней не виделся, не так ли? — Ее тон был на удивление эмоциональным и взволнованным.

Шефер встретился с ней глазами и улыбнулся.

— Ты ревнуешь?

— Да ну нет!.. Нет, пока Микала знает свое место.

Улыбка Шефера стала шире.

— Нет, ты ревнуешь!

— Ладно, да. — Конни прищурила глаза в знак признания и больше ничего не сказала. Она перевела взгляд на экран телевизора, где молодой парень собирался раскатать кусок домашней помадки.

Шефер просмотрел досье и внимательно изучил фотографии жертвы, сделанные полицейским фотографом: женщина 41 года умерла от мозгового кровоизлияния после непреднамеренного приема крысиного яда. На фотографии она лежала на спине на полу подвала. Ее кожа была молочно-белого цвета, а кровь, которая сочилась изо рта и носа, образовывала темно-красный ореол вокруг ее головы.

— Ты думаешь, она красивая?

Шефер поднял голову.

— Кто?

— Микала.

Взгляд Конни по-прежнему был устремлен в экран телевизора.

— Нет, — сказал он.

— Конечно, ты так думаешь! — Конни посмотрела на него. — У тебя же есть глаза.

— Она не так красива, как ты.

— И она интересная. Она знает много умных штук из-за своего фэбээровского психологического профилирования.

— Она тебе в подметки не годится, — с улыбкой сказал Шефер.

Он обнял Конни за шею и притянул к себе, чтобы поцеловать. Он уловил аромат винограда и пачули — глубокие нотки средств для ванны, которую она приняла вечером, еще оставались на ее коже, и он позволил себе скользнуть рукой в вырез ее халата и коснуться груди.

Конни ответила на поцелуй, но отстранилась от него. Не порывисто, а медленно, вежливо отказывая — такие отказы Шефер стал получать в последнее время. Раньше она имела обыкновение первой скидывать с себя одежду и просто не могла вообразить Шефера с другой женщиной, чтобы в жилах у нее не заструился яд. Но в последнее время, когда он прикасался к ней, она словно застывала в его руках. Как будто ей это больше не нравилось.

Шефер не понимал этого.

Ты сдал, старик.

Он взял ее руку и поцеловал.

— Я пойду спать, — сказал он.

— Осталось двадцать минут, — сказала Конни, показывая на экран телевизора. — Я приду, когда закончится.

Шефер собрал документы и положил их обратно в коробку. Он встал, вынес их в прихожую, босиком вышел на подъездную дорожку и открыл багажник своей черной грязной «Хонды». Тот уже был заполнен папками, документами и другими рабочими предметами, которые должны были переехать в новый офис в Тегльхольмене.