Черные паруса - Аластер Рейнольдс (2019)

Я не могла с уверенностью сказать, моложе он или старше меня, но вряд ли разница составляла более трех лет, потому что его лицо было гладким, мальчишеским, хоть на нем и остались следы недавних испытаний. Я не назвала бы его красавцем по общепринятым критериям, но было в чертах что-то приятное: смирение и открытость, которые при других обстоятельствах заставили бы меня думать о нем хорошо, пусть я и упрекала бы себя за то, что поддалась такой обезоруживающей внешности.

– Часко, – сказала я, стараясь вложить все свое существо в голос и выражение лица, – мы не хотели этого делать. Это была ошибка – нелепая ошибка. Ты должен мне поверить.

– Я бы с удовольствием, – сказал он, глядя мне в глаза. – Похоже, ты и сама в это почти веришь.

– Клянусь, целились мимо корпуса «Белой вдовы». Хотели повредить только ваши периферийные паруса. И уж тем более не собирались атаковать «Лихорадку». Даже понятия не имели, что она там.

– Если бы вы стреляли картечью, я бы с этим согласился. Но это были пробивающие корпус снаряды. У них есть только одно предназначение: убивать и калечить. Это было преднамеренное, хладнокровное возмездие, совершенно несоразмерное с тем незначительным ущербом, который мы нанесли вам.

– Мне жаль капитана Рестрала, – сказала я, кивнув на высокого мужчину. – И других ваших раненых. Но такая травма… – Я запнулась, не желая озлобить их еще сильнее. – В космосе, Часко, бывают несчастные случаи, даже с лучшими из нас.

– Это не капитан Рестрал, – мягко возразил Часко.

– Мне сказали, что он выжил.

– Выжил. Тебе показать? Это мистер Тренслер, наш старший штурман и парусный мастер. Он потерял часть руки, но, как ты и сказала, в космосе бывают несчастные случаи. Капитан Рестрал здесь.

Мне не следовало позволять, чтобы он подвел меня к тележке, но я это сделала. Над ней был навес, полотнище, растянутое между четырьмя вертикальными стойками, а под навесом лежала полностью укрытая одеялом фигура. До этого момента я не приглядывалась к ней, но теперь, когда она стала единственным объектом моего внимания, я поняла, что под одеялом не целый человек. Слишком многого не хватает, и одеяло расстелено по тележке там, где должно бы повторять контуры тела. И все же это был не труп, а живой человек, судя по тому, как о нем заботились.

– Покажи ей, – грубовато велел коренастый мужчина с недельной щетиной на лице и повязкой на темени.

– Она уже поняла, – сказал Часко.

– Все равно покажи.

Часко подошел к ближнему торцу тележки и с осторожностью откинул одеяло с головы лежащего. По какой-то ужасной милости обстоятельств капитан Рестрал был без сознания. То, что мне открылось, свидетельствовало о серьезности его ран. Однако мне не пришлось увидеть самое худшее, потому что плотно прилегающая маска скрывала всю нижнюю половину его лица, от носа до шеи. Глаза не пострадали. Веки были смежены, и мне показалось, что он спит спокойным сном.

– Веришь ты мне или нет, Часко, – проговорила я, – но все же передай ему: мы не та команда, которую он искал, и это был несчастный случай.

– Я передам твои показания, – передал Часко, опуская край одеяла.

Он делал это недостаточно быстро, а может, это я недостаточно быстро отвела взгляд. Рестрал открыл глаза. Было мгновение, когда он смотрел на меня с безразличием, как смотрят в первую минуту после пробуждения. Во взгляде не было ни узнавания, ни ненависти. Затем глаза сузились, как будто тревожная мысль совершила свой первый набег на его разум. Они снова расширились, веки затрепетали, и мне показалось, что под маской он беззвучно закричал от ярости и боли.