Черные паруса - Аластер Рейнольдс (2019)

В первые дни Страмбли была спокойной, много спала, а когда бодрствовала, жаловалась на неприятные ощущения и с непреклонностью утверждала, что не совершила ошибки. Но рана отказывалась заживать, кожа вокруг нее краснела, плоть распухала, и с каждой вахтой это выглядело все хуже.

За день до нашей встречи с поглотителем у Страмбли началась лихорадка.

– Я очистила рану, – в который раз повторила Сурт, как будто кто-то в этом сомневался.

Мы обсуждали приключившуюся со Страмбли беду за хлебом и элем, пока Фура и Паладин в капитанской каюте уточняли детали нашего плана.

– Без тебя и Тиндуфа ей было бы гораздо хуже. – Встретившись с Сурт взглядом, я убедилась: она понимает, что я говорю серьезно.

– В лазарете есть хирургические инструменты, – сказала Прозор.

– И никто из нас понятия не имеет, что с ними делать, – возразила я. – Мы не можем просто вскрыть рану, надеясь на лучшее. Все, что в наших силах, – поддерживать комфортные условия и ждать, когда Страмбли переборет инфекцию самостоятельно.

– А если не переборет? – спросила Сурт.

– Можно снять швы и снова промыть рану, – предложила Прозор.

– Нет, – сказала я. – Сурт и так обработала ее тщательно. Вскрыв рану, мы лишь усугубим проблему с инфекцией. Оставим все как есть. Страмбли сильная, и вокруг нее хорошая команда.

– Поскорей бы добраться до этого колесного мира, – проговорила Сурт, отказываясь от большого куска хлеба с зелеными крапинками плесени. – С поглотителем или без.

– Я в курсе, что у нас дел по горло, – сказала Прозор. – Но есть один-два нюанса, которые нельзя упускать из виду. Да, нам предстоит обогнуть поглотитель, но если не запихнем в свои котелки кое-что еще, чтобы оно там поварилось, то нашему кораблику не поздоровится.

– О чем ты? – спросила я.

– Об имени и истории для этой груды заклепок, детка. Мы должны как-то переименовать «Мстительницу», да и Фуре не стоит дефилировать под именем Фура Несс. Будет слишком легко провести линию до самой Босы, но это не принесет нам никакой пользы, покуда не представится возможность сесть и объясниться, – и я предпочитаю сделать это на досуге, а не в тот момент, когда какой-нибудь разумник приставит клинок к моему горлу. Я хочу сказать, что нужна история, которой мы сможем прикрываться, пока не получим возможность все исправить. Любому из нас, кто сойдет на берег, понадобится свежее имя и вымышленное прошлое, способное выдержать пристальное внимание. Включая тебя, Адрана.

– Я думала, мы побеспокоимся об этом, когда подойдем ближе.

– Нет. Побеспокоиться надо сейчас. Что, если разумник осведомится насчет нашего названия, реестрового номера и порта приписки, а мы такие: обожди, вернемся через часик, нам надо разобраться с собственным прошлым.

– Что ж, над этим тоже надо поработать, – сказала я, подозревая, что работа не закончится никогда.

– Ты мне говорила, что всегда любила сочинять рассказы и пьесы, – заметила Прозор. – Это твой шанс блеснуть.

* * *

Мы не могли ни включить заранее подметалу, ни убрать паруса, но оставался еще вопрос с гаусс-пушками. Их опробовали по отдельности после захвата корабля, воспользовавшись останками судна Труско в качестве мишени, – и не было сомнений, что в унисон они сработают гармонично. И все-таки мы никогда не давали бортовой залп всеми орудиями и не вели огонь так долго, чтобы пушки перестали остывать.

Противник, по всей видимости, выстрелил в нас парус-сечью из носового орудия, расположенного так, чтобы бить вдоль продольной оси корабля, и если бы мы ответили из кормовых пушек, особенно долговременной стрельбой, у нас была бы превосходная возможность выдать свою позицию посредством тепловой сигнатуры.