Черные паруса - Аластер Рейнольдс (2019)

Паладин дал бортовой залп, потом еще один. Закончив гаусс-пушками левого борта, мы повторили упражнения с батареями правого, а также с дорсальными и вентральными орудиями, просто на случай, если понадобится дополнительный огонь. Затем вернулись к орудиям левого борта и вели огонь, пока Паладин не сказал, что им нужно остыть. Пришло время перезарядить зарядные каморы, что можно было сделать только изнутри корабля, и мы все в этом поучаствовали, даже Фура.

– Пойду успокою Страмбли – скажу ей, что это не конец света, – заявила Сурт, вытаскивая из ушей ватные беруши, и я пожалела, что сама не додумалась до такой меры предосторожности.

– Мы еще не закончили, – сказала Фура.

– Паладин говорит, батареи отработали свое по плану, – ответила я.

– Не сомневаюсь, однако мы стреляли в пустоту, а мне хотелось бы проверить точность прицеливания. У меня есть идея, сестра. Пора наконец использовать ее последнее тело с толком. Я никогда не считала, что она заслуживает достойных похорон, но лучше, чем эти, уже не придумаешь.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Фура имела в виду.

Боса оставила на этом корабле двадцать четыре своих тела, включая то, в котором она находилась в момент своей смерти и которое принадлежало Иллирии Ракамор, прежде чем ее захватили в плен и обратили. Мы держали это последнее тело живым достаточно долго, чтобы Боса выдала некоторые свои секреты – большей частью издеваясь над нами. Не думаю, что она сказала хоть что-то против воли, даже в самом конце, – но мы не спешили избавиться ни от этого тела, ни от двадцати трех, которые обнаружили плавающими в стеклянных резервуарах с консервирующей жидкостью. Они были мертвы, но то ли некая привязанность, то ли тщеславие не позволили Босе выбросить их за борт.

Тела нам пригодились. Не буду подробно рассказывать, что Фура с ними сделала, достаточно сказать, что без них – включая последнее – она не сумела бы завершить «Истинное и точное свидетельство». Двадцать три трупа мы выбросили в космос, а заодно и резервуары, даже пустые, которые Боса держала для будущих тел; я могла бы в конечном итоге занять свое место в этой «родословной». Но двадцать четвертое воплощение Босы Сеннен все еще находилось на борту, и теперь я поняла намерение Фуры.

– Мы говорили о том, чтобы вернуть его родственникам Ракамор, – сказала я. – На ее родной мир. Мы согласились, что обязаны ей хотя бы этим.

– Мы не посягаем на память об Иллирии Ракамор. Она умерла где-то в комнате доброты, стараниями Босы. Примерно тогда же это тело перестало ей принадлежать.

Не знаю, позволила ли я убедить себя, что этот образ действий – необходимый либо достойный. Но иногда с Фурой было проще согласиться, и это, похоже, был как раз такой случай.

Пока все ждали, когда остынут пушки, мы с сестрой отправились в корму, в комнату, где хранился последний стеклянный резервуар с останками Босы Сеннен, имеющими следы тяжелых ран и увечий. Эта женщина когда-то была любимой дочерью Пола Ракамора. Морща носы от вони «маринада», мы вытащили серо-зеленый труп из емкости и перенесли в ближайший шлюз.

– Я бы пожелала тебе спокойной вечности, – сказала Фура, взяв голову покойницы в ладони и повернув невидящее лицо к собственному, – если бы не была уверена, что ты вернешься упырем. Твоя минута славы миновала, Боса. У тебя были корабль и команда, ты оставила след. Но теперь наша очередь. Я забрала то, что было твоим, я уничтожила тебя, и через век или два нас обеих забудут. Разве это не мило? – Она наклонилась и поцеловала Босу в лоб. – А теперь убирайся к чертям с моего корабля.

Мы заперли дверь и наполнили шлюз дыхалью, чтобы она вырвалась наружу, когда откроется внешний люк. Это было транжирство, но у нас имелись достаточные запасы дыхали, да к тому же полным-полно светового плюща, чтобы поддерживать ее свежесть.