Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

«Жестокая их власть над людьми была велика, и все склонились пред их могуществом. Нечестивые жертвы несли они на алтарь своей злобы, и смерть воссела рядом с тронами их.

И тогда боги увидели всю мерзость тех, кто свирепствовал на земле, вняли они мольбам слабых людей. Но и слабость должна быть наказана. В гневе своем наслали боги огонь и бурю на землю. Волны омывали вершины гор. И за один день и одну ночь исчезло царство пришедших со звезд. Вырвали они землю, где поселились пришельцы, и ныне она — за гранью мира. И никто той черты запретной не осмелится пересечь.

Отныне пришедшие со звезд обитают там, и забыли о них люди, оставшиеся после бури. Но не все позабыли знания пришельцев, коим тьмы веков. Говорят, что пришедшие смогут вернуться на землю, когда придет урочный час».

— Хватит уж, Любомысл! — взмолился Прозор. — Ты читаешь, а нам непонятно. Ну их — эти письмена. Давай, ты их какому-нибудь грамотею наедине честь будешь. Пусть он голову ломает, про что тут речь ведется: пришельцы какие-то, опять же — боги. У нас свои боги есть. Верно, Велислав?

Но предводитель на сей раз не поддержал дружинника, он смотрел мимо него, куда-то вдаль. Казалось, Велислав что-то понял из прочитанного Любомыслом, и сейчас в своем уме пытался перевести услышанное на более простой язык.

— Не мешай, Прозор, — досадливо ответил он. — Тут хоть многое и непонятно, но общее-то разобрать можно! Что там дальше, Любомысл?

«Когда дни человека пройдут, — продолжил чтение Любомысл, — ослабнет воля сковавших их богов, и пришедшие со звезд снова воцарятся в былых чертогах. И проклятие их обрушится на землю…»

— Стойте, — вдруг испуганно воскликнул Добромил, — смотрите, что там!?

И он указал рукой в дальний конец яруса — на лавки с безмолвными хворыми дружинниками. Там, над ними, неторопливо сгущалась зловещая тьма. И эта тьма медленно расползаясь в стороны вязкими языками стекала на каменный пол.

Воздух стал густым и мутным, в нем ощущалось какое-то зловещее шевеление. Язычки пламени в масляных светильниках заколебалось, будто от дуновения легкого ветра. Казалось, какие-то невидимые, бесформенные тени мечутся в сгущающейся тьме, что-то выискивая и не находя.

Ощущалось, как что-то медлительное, и злобное заполняет собой ярус — неторопливо вползая в него из иного, совсем не людского мира. На мгновение, в наползающем сумраке, мелькнула далекая гора, на вершине которой, озаряемый вспышками синих молний, стоял величественный замок. Вокруг него клубились темные облака, а на стенах мерцал свет древних звезд…

Из тьмы доносился отвратительный клекот и далекие завывания неведомых чудовищ. Вендов обдало пронизывающим ветром ледяной пустыни.

Оцепеневшие люди безвольно глядели, как тьма неотвратимо ползет на них.

И вдруг, все исчезло. Будто и не было никакой тьмы, никакого наваждения и морока. Наступила тишина. Сколько она длилась — никто бы сказать не мог.

Любомысл дрожащими руками собрал листы пергамента и стал свертывать их в трубку. Велислав не отрываясь, смотрел на то место, где мгновения назад возникла тьма, и в ней появилось видение древнего замка… У остальных дергались губы и слегка постукивали зубы.

— Ну их к Чернобогу — эти письмена, — переводя дыхание, вымолвил Любомысл. — Ты прав Велислав… не стоит это читать. Пусть волхвы разбираются. Да вообще: надо их выбросить, а еще лучше — сжечь! Чтоб никто больше их не видел, и прочесть не смел! Что же это такое я чуть не призвал? А? Тьма, замок какой-то… холод. Не людское это дело. Старый пень! — выругал себя старик. — Ведь говорил же ты мне, — скорбел Любомысл, — говорил! И чего я тебе не послушал, старый дурачина?!

Милован сглотнул застрявший в горле комок и жалобно просипел:

— Любомысл, это не ты вызвал — это я виноват… Меня ругай. А лучше — стукни чем-нибудь. Мечом, например. Плашмя — по башке… Как ты каждое утро по нам стучишь…