Чёрный ход - Генри Олди (2020)

Красотка наступает на Джоша правым передним копытом. Джош захлёбывается криком, но копыто беспрепятственно проходит сквозь него. Тем не менее, он спешит откатиться в сторону, прочь с дороги.

— Отвали, старина Дэн Такер, ну же?!

Ты опоздал к своему ужину!

Следующий куплет песенки о Дэне Такере известен всем, и Джошу в том числе. Хоть песенка и комическая, от мысли о том, что и с ним может случиться нечто подобное, на Джоша нападает нервная икота. Икота у призрака? А почему нет, сэр? Вам много известно о призраках? Болтаете с ними ночи напролёт? Точно знаете, что они не икают?

Ах, так вы с призраками не знакомы? При всём уважении, сэр, тогда не лезьте со своими дурацкими замечаниями!

Мимо Джоша, содрогающегося от икоты, в город въезжают Джефферсон с его людьми, братья Сазерленды, телега с трупами и тахтон в теле бравого помощника шерифа. Хозяина тела эта сволочь опять игнорирует.

— За что ты меня ненавидишь?! — кричит Джошуа Редман в спину самому себе. Была бы у него глотка, ей-богу, сорвал бы. — Что я тебе сделал?!

О чудо! Тахтон придерживает лошадь.

«Ты заблуждаешься, — шелестит осенняя листва, беззвучная для всех людей на свете, кроме Джоша. — Я не испытываю к тебе чувств. Никаких чувств, добрых или злых. Я вообще не испытываю чувств в твоём понимании. Ни к тебе, ни к кому другому здесь. Все мои чувства, необъяснимые для тебя, направлены на мне подобных. Ты не поймёшь эти чувства, не приклеишь к ним ярлык. То, что ты принимал за чувства, те нотки, какие ты слышишь сейчас в моём голосе, я позаимствовал у тебя. Если хочешь, назови их крадеными. Иначе ты бы меня не понял, не услышал, не поверил. Ты — моя одежда, без которой мне здесь не выжить. Тёплый плащ в стужу, сапоги на каменистой тропе. Много ли у тебя чувств к своим штанам? Рубашке? Башмакам? Да, ты для меня важнее башмаков. Но эта важность не делает тебя кем-то, заслуживающим моих чувств. Она делает тебя чем-то, а к чему-то я равнодушен. Даже если оно приносит мне пользу, если я нуждаюсь в нём — какая разница?»

Красотка трогается с места.

«Я и сейчас отвечаю тебе, — доносится до Джоша, — не потому, что этого велят какие-то чувства. Это диктует здравый смысл. Наши отношения перешли в новую фазу, ты должен ясно понимать, что к чему. Не трать силы на страдания или надежду, не расходуй себя зря. Будь неподалёку, я ещё пущу тебя в моё тело. Если ты временами не будешь возвращаться, ты погибнешь раньше, чем следует. Расточишься, иссякнешь. Так иссяк бы я, не встретившись с тобой. Это факт, сцепка причины и следствия, а вовсе не моя благодарность. Благодарность — чувство. А я, как уже было сказано, не испытываю чувств по отношению к тебе».

Будь неподалёку, повторяет Джош слова приговора. Я ещё пущу тебя в моё тело. Иначе ты погибнешь раньше, чем следует. Сэр, он так и сказал: моё тело! В смысле, его… Джош поднимается на ноги, плетётся следом за отрядом. Если бы кто-нибудь видел сейчас мистера Редмана — речь о настоящем Джошуа Редмане! — ни за что не дал бы ему его двадцати семи лет.

Все сорок, сэр.

3

Рут Шиммер по прозвищу Шеф

Рут смеётся. Хохочет и не может остановиться. Хрюкает, утирает слёзы, сгибается в три погибели. Смех лишает её сил. Это ужасный смех, он — родной брат истерики.