Дух воина - Дэниэл Фостер (2021)

Корфулд не издал ни звука, когда Брудвар проткнул его грудь. Жизнь, медленно покидая измученное тело, оставила на устах шамана легкую улыбку.

Брудвар вытер глаза и вышел из комнаты. В коридоре его поджидал Вьёрд. Похудевший и обросший, с костылем под мышкой. От него разило выпивкой. Брудвар не осуждал соратника: он бы и сам не прочь залить горе хмелем, забывшись на какое-то время, но впереди ждало слишком много дел. Друзья обнялись, будто не виделись целую вечность. Сын Эрнульфа глубоко вздохнул, прогоняя гнетущее чувство вины, и попросил:

– Распредели нашу казну так, чтобы семьи погибших ни в чем не нуждались. И передай, чтобы готовили костер для Корфулда.

Глава 10

Благословленный Предками

Закутавшись в меха, щурясь от колючей белогривой метели, Брудвар медленно, но упорно поднимался к пику Торгрима – высочайшему месту во всем Эргунсвальде. У его вершины издревле жили Озаренные – мудрейшие шаманы Севера. К их обиталищу вела широкая, петляющая лестница, построенная невесть когда и невесть кем. Через каждые пятьдесят ступеней путнику встречались каменные урны, в которых плясал огонь. Насколько знал сын Эрнульфа, их пламя никогда не гасло, благодаря чему издали лестница напоминала обвивающую гору гигантскую змею.

Тяжелейший подъем, который надлежало осилить исключительно пешим ходом, являлся частью старинного ритуала: без благословения Озаренных никто не мог считаться полноправным вождем Эргунсвальда. Шагая по каменным плитам, которым не было видно конца, и ощущая, как ноги наливаются свинцом, сын Эрнульфа размышлял о своем будущем.

«Что ж, вот и пришло мое время занять трон. Странно… Отчего же внутри так пусто? Почему нет радости, а лишь какая-то грусть? Выходит, мой дед был прав, и весь мед жизни в самой борьбе, а не в триумфе? Похоже на то. Но ведь цель еще не достигнута. Да, мне удалось сохранить единство Севера, но только и всего. Я всегда хотел большего, много большего… Как поразительно», – Брудвар остановился, удивившись собственным мыслям и чувствам. Изумленный правдой, которую не хотел признавать.

«Желание превзойти своих Предков уже не греет мое сердце! Отчего же так? – пытался разобраться в себе воин. – Да и с кем теперь воевать? Совершать набеги на Имперские границы? Что-то уже не тянет. Попытаться захватить их северные земли? Даже я понимаю, что это безумие. Отправиться на юг в королевство Дейшер или попытать счастья на востоке? Нет, нет…» – раздумывая над каждым вариантом, он представлял себя вместе со своей дружиной и, понимая, что те особенные времена уже не вернуть, отметал каждый из них.

«Жаль, что лишь теряя, мы понимаем, каким богатством обладали… Но хватит поминать прошлое. Я скоро приму титул вождя, и моей дружиной станет весь Эргунсвальд. И мне нужно позаботиться о ней. Годы покажут, стану ли я великим или же нет, а пока – я протяну руку дедушке Миру. Надеюсь, Корфулд, Одноглазый плут, ты сможешь прочесть мои мысли. Ведь я услышал твои советы…» – Покорившись внутреннему зову, сын Эрнульфа почувствовал небывалую легкость. И стоило ему лишь на миг расслабиться, как в голову ворвался ураган сладких мыслей о рыжеволосой красавице.

«Нарьяна… Какое же у нее доброе сердце. Она ушла со мной, а сейчас решила остаться в Очаге, помогать раненым и их семьям. В жизни не встречал подобной девушки. А какие у нее глаза, какой запах, изгибы тела… Признаться, я уже скучаю. Нарьяна… Когда думаю о ней, вся боль уходит. Возможно, мне и впрямь некуда спешить».

Лестница привела к массивному храму – крепости, выстроенной полукругом. У ее подножия, освещенные огнем пристенных факелов, стояли грубые каменные изваяния, изображающие человеческие головы. Их было девять, и олицетворяли они собой родоначальников каждого племени Эргунсвальда. Позади застыли тяжелые врата.