Мастер-класс - Кристина Далчер (2020)

Существует определенный канон теории познания и когнитивного развития от Кёлера до Пиаже и Монтессори[19]; эти книги всегда лежали на верхней полке, и я, помнится, многие из них перечитывала, когда Энн была маленькой, но что-то не могла вспомнить ни одного упоминания об умственно отсталых детях в трудах гештальтпсихологов[20] или сторонников метода Монтессори. Пальцы мои скользили по корешкам книг, затем перебрались на одну полку ниже и, наконец, на самую нижнюю полку, отчасти скрытую стойкой с файлами и мусорной корзиной. Я вытащила первые три книги и начала их пролистывать, усевшись на пол между стеной и письменным столом. Я, собственно, даже не очень себе представляла, что именно ищу. Может, она умственно отсталая? Как в книжках у твоего папы?

Я начала с самой старой из трех книг, у которой потрепанная обложка и покрытые бурыми пятнами страницы; книги в таком состоянии просто не могло остаться у Малколма после окончания школы или университета. У нее даже запах был старый, сырой пыльный запах старости, какой бывает в заброшенных подвалах библиотек, где вовсю уже правит плесень. Когда я открыла эту книгу, она как бы сама собой тут же распалась на две части ровно посредине. Именно в этом месте, очевидно, ее и открывали чаще всего.

Всю правую страницу занимала схема, которая мне смутно помнилась из университетского курса лабораторных занятий по психологии; на левой странице был сплошной плотный текст. Крупными буквами вверху два слова: название главы «Научная поддержка». Я прочла первый абзац.

Трудно было воспринимать слово «наука» в сочетании с такой фразой: «Генри Годдард, директор по науке Специальной школы Вайнлэнд для слабоумных детей»; или еще лучше: «Величайшую угрозу цивилизации составляет то, что слабоумные индивидуумы способны передавать свои дефекты и будущим поколениям», но я все же продолжала читать, поскольку именно этот абзац, который заинтересовал меня, кто-то уже пометил на полях чем-то вроде округлой скобки.

У меня не возникало ни малейших возражений, когда тринадцатилетний ребенок, обладающий умственным развитием двухлетнего, оказывался выведен за рамки шкалы нормального интеллектуального развития, но меня поразило то, как часто и обыденно здесь, в первой половине двадцатого века употреблялся термин «идиот». Я внимательно рассмотрела таблицу на противоположной странице, служившую удобным ключом к распределению по категориям. Те, у кого показатель был менее семидесяти, попадали в общую категорию «слабоумных», где в самом низу были идиоты, чуть выше имбецилы, а еще выше умственно отсталые — но показатели у всех этих трех групп, находившихся в «чистилище», были от пятидесяти до шестидесяти девяти.

На следующей странице воздавалась хвала Альфреду Бине[21], гению, создавшему стоочковую систему, однако о нем было сказано всего несколько слов, и далее внимание полностью переключалось на некоего Генри Годдарда и его расширенный способ стандартного тестирования, который обладал определенными преимуществами в плане выявления ментально ущербных детей на самых ранних сроках. Фамилия Годдард прозвучала для меня точно удар в колокол, я даже глаза закрыла, пытаясь вспомнить, где я ее видела. На какой-то машине… нет, неправильно. Но это явно было что-то большое и с колесами. И тут я вспомнила.

Это был автобус. Серебристый автобус.

Я быстро просмотрела в поисках нужного имени еще несколько книг и папок на полке передо мной. Три больших журнала были скреплены клипсой в форме буквы «D» и имели общий ярлык: Опись серебряных школ, а в скобках было помечено: за текущий год. Белые таблички-закладки с крупными наглыми черными буквами, обозначавшими названия штатов, разделяли страницы на определенное количество секций. Мне нужны были те, что в секции «М».

Школы перечислялись по названиям соответствующих округов, так что я вела пальцем по страницам, пока не нашла Монтгомери (штат Алабама). И не прочла список фамилий:

Давенпорт

Фернальд

Голтон