Охота на охотника - Карина Демина (2021)

– Я тебя отпущу, если ты сейчас поклянешься служить мне верой и правдой. Поклянешься ведь?

Что ей оставалось делать? Клятву она принесла тут же, у пруда, пролив кровь, которую Мишанька подобрал белым камушком. Сказал еще:

– Не подумай, я и без тебя обойтись могу. Просто так… интересней.

– Зачем?

Он пожал плечами и все ж ответил.

Тогда-то Дарья и узнала, что тетка родилась от внебрачной связи. И про Смуту. То есть про Смуту Дарья и без того знала, чай, не так уж давно эта Смута и отгремела, чтоб люди ее позабыли.

– Понимаешь, матушка моя, конечно, изрядная дура, если под проклятье подставилась, но благо тетка оказалась умнее, хотя и не сказать чтоб намного, – он позволил Дарье вылезти из воды, платье отдал и половину пирожка протянул.

Тогда еще ей подумалось, что не такой уж он плохой человек.

– Спрятали меня здесь, – сказал он, вытирая пальцы о траву. И стрекозы носились по-над водой. – Кровью укрыли. Теткина полюбовница постаралась. Что? Разве не знаешь? По-моему, про это все знают. Вон в следующий раз приглядись. Как только слух появляется, что она в гости заглянет, так наши девки по углам жмутся… дуры. Нет бы шанс использовать. Ты пирожок ешь. Не бойся. Я тебя не убью. Привык. Да и польза от тебя быть может.

Она послушно ела, пытаясь уложить все в голове.

– Правда, она слегка разумом повредилась после того, как эту ее… подружку… повесили. Вот. Думает, что как только я корону получу, так первым делом велю Стрежницкого казнить. Дура… все они не сильного ума… и Ветрицкий, помнишь, приезжал в прошлом году? Решил, что раз я годами мал, то буду плясать под его дудку. Ученические узы предлагал.

– А… что это? – заговаривать с Мишанькой, с этим новым, которого Дарья не знала, было слегка страшновато, но и молчать далее она не могла.

– Это… это, сестричка, древняя магия. Роды́ ж не просто так, у них своя сила, свое знание, которое лишь бы кому в руки не дастся. Вон матушка моя уж на что хитра была, если рассказам верить, а все равно не сумела про все дознаться. Узы нужны. Или кровные, или ученические. Только кровные тебя ни к чему не обяжут, а вот учителя ты должен будешь слушать, во всяком случае, пока он сам не решит, что твое ученичество закончено.

– А если не решит?

И по тому, как Мишанька улыбнулся, Дарья все поняла.

– Ты сообразительная, не то что остальные. Вот увидишь, мы с тобой еще всем покажем. А пока слушай, что нужно делать…

Ничего-то особенного он не потребовал.

Слушать, о чем маменька с папенькой говорят. Правда, после и сам велел прекратить, потому как говорили они большей частью о делах совершенно неинтересных. О посевах или вот косьбе, о том, кому из деревенских помощь нужна и давать ли церкви на починку крыши или пускай сами, десятиной честной обходятся.

О маменькиных планах на ремонт гостиной.

Обоях. Зеркалах.

О мебели, которую она хотела выписывать, а папенька говорил, что глупости это все и лишние траты, вон Виталюшка не хуже режет, а то и лучше…

Мишаньке эти простые разговоры были неинтересны, а вот о его особе родители, будто сговорившись, не упоминали даже. Нет, относиться иначе никто не стал. Мишанька по-прежнему сидел за столом подле батюшки, и тот выспрашивал о делах дневных.

Об успехах.

Еще она слушала тетку, когда той случалось оставаться в тихом их поместье, и удивлялась тому, сколько ненависти быть может в одном этом существе.

Как можно так?

Она разговаривала с собою, то грозилась кому-то всеми карами, то хохотала, то шпыняла служанок, то, выбравши одну, велела вечером кровати стелить и…

– Да уж, совсем ума лишилась. С менталистами это бывает, – Мишанька не удивлялся, он старался держаться от тетки подальше, словно опасаясь заразиться от нее этою ненавистью. – Они цепляются за одну идею, пусть бы даже самую безумную… Не лезь к ней. И надо будет Ветрицкому сказать, чтобы дело какое ей нашел.