Охота на охотника - Карина Демина (2021)

– Не люблю.

Азалия была нежнейшего кофейного оттенка и с темной полосой по краю пышного цветка. Надо же, помнит…

Дубыня отвернулся.

А и его время коснулось, и с сердцем та же беда, что у отца. Огневики. Горят. Сгорают. Но если целителя хорошего. Впрочем, Аглая справится, главное, чтобы душу делить не полезла, все ж таки не то умение, о котором вслух говорить следует.

Молчат.

Довгарт присел на скамеечку для ног. Невозможный человек. Неудобно же! У него вон и кости ноют, и вообще радикулит после разыграется, а он все равно… строит из себя влюбленного. И пусть приятно, что уж тут, но радикулит, кости, да и…

Что люди подумают?

Аглая заняла кресло у окна. Села, сгорбилась, подперла рукой подбородок, глядит на вторую руку, пальцы растопырила, шевелит ими.

Вздыхает.

А Дубыня как стоял, так и стоит, дверь подпирая, будто иного занятия у него вовсе нет.

– И все-таки, – Властимира не удержалась, дотянулась, коснулась седых волос Довгарта. – Что там произошло? Я ведь имею право знать.

– Имеешь, – согласился Таровицкий.

А Дубыня головой тряхнул и заговорил:

– Я Яську любил, верно, но… как сестру. Я сперва-то причин спорить и не видел. Лучше уж ее, чем кого другого искать… Потом уже, когда этот ее появился, она влюбилась. И что мне? Неволить было? Хотя он мне сразу не понравился. Вроде и слабосилок, а глядит, будто на дерьмо…

– Дубыня!

– Что? Дерьмо и есть… свысока так… как же, любимый ученик самого… к императору вхож… все прочили ему при дворе карьеру, а он вдруг в глушь перебрался. Из любви? Кому другому говорите, но я-то видел, что не любил он ее! Вот хоть что ты делай, не любил! Я шкурой это чувствовал…

Он стиснул руки, и по пальцам побежал огонек.

Довгарт нахмурился, а Дубыня со вздохом убрал руку за спину.

– Я ей пытался говорить, но только поругались. Наверное, надо было иначе, но ты ж понимаешь…

И Властимира понимала.

Огневик.

От них не жди дипломатии, они прямые и вспыхивают моментально. Там слово, там два…

– Я ей говорил, чтобы погодила с этой свадьбой, чтобы ко двору хоть раз выехала, а то как сидела в глуши, так и… она ж красивая была. Нашла бы еще кого, а только этот… и папенька ее письма писал… Куда мне против папеньки.

Властимира коснулась шеи. Писал?

Наверное. Она… она не спрашивала никогда, а Ясенька, держась молчаливого их соглашения, сама не заговаривала.

– Она мне сказала, что, мол, в Арсиноре много пустого, а здесь они работать могут… лекарство новое создавать, которое всем поможет.

– Так не бывает, – собственный голос Властимиры звучал будто со стороны. – Чтобы всем…

– Она полагала иначе. Она… говорила, что у разных болезней по сути один источник. Пыталась объяснить, только… я ж от этого далекий. Разъехались… я просил писать, если что… вдруг он бы обижать стал. А она ж мне как сестра.

Аглая руку к губам прижала. Прикусила мизинец и тут же, смутившись, отпустила.

– Она и писала иногда. Про семью. Про дочку… снимок прислала даже. Про мужа, что он замечательный и очень ее любит. Я даже думать начал, что ошибся. Потом писем стало меньше. Ну так понятно, не до меня же… и я сам… то Смута, да и после Смуты дел хватало. Не сидел на месте. Вот и опоздал… полгода на Жеранских болотах. Разбойников выбивали, дороги чистили. Хватало лихого люду, который спешил поживиться, знал, что власть слабая. Вот мы и показывали, что уже и не слабая. Вернулся, а там письма… от нее…

Он замолчал, дернул головой.

– Если б я раньше вернулся, хотя бы на день раньше, я бы сразу, как прочел, так и кинулся… не успел… портальщиков почти не осталось, а те, кто был, не в Арсиноре сидели, хватало им работы. Нашел недоучку, который мне коридор до Хверсина построил… спешил, а не успел.

– Письма…