Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

– У нас есть на это право! – внезапно выкрикнул Таггерт, нарушив покой кабинета. – Нам это необходимо. Нам необходимо это, не так ли? – ответа не последовало. – У нас есть право защитить свои средства на существование! – снова никто ему не возразил, и в голосе Джима зазвучала просительная, визгливая настойчивость: – Мы впервые за многие столетия обретем безопасность. Каждый будет знать свое место и свою работу, равно как место и работу всех других; мы не сдадимся на милость какого-нибудь чудака, сбившегося с пути истинного и заявившегося с новой идеей. Никто не вышибет нас из бизнеса, не украдет наши рынки, не станет продавать дешевле, чем конкуренты, не сделает наши товары устаревшими. Никто не придет с предложением технической новинки, не заставит гадать, не останемся ли мы без последней рубашки, если купим ее или останемся без нее, если новинку купит кто-то другой! Нам не нужно будет решать. Никому не дадут права принимать решения. Все будет решено раз и навсегда, – он умоляюще переводил взгляд с одного лица на другое. – И без того сделано достаточно изобретений, для комфорта – более чем достаточно, так зачем позволять делать новые? К чему разрешать им выбивать почву у нас из-под ног? Зачем обрекать себя на бесконечную неуверенность? Только ради нескольких беспокойных амбициозных авантюристов? Должны ли мы принести довольство всего человечества в жертву алчности нескольких нонконформистов? Они нам не нужны. Они нам совершенно не нужны!.. Как бы мне хотелось, чтобы мы избавились от преклонения перед героями! Герои? На протяжении всей истории они не приносили ничего, кроме вреда. Они обрекали человечество на безумную гонку, не давая перевести дыхание, без отдыха, без избавления, без защищенности. Бежать, чтобы не отстать от них… всегда, без конца… едва мы их настигнем, как они снова впереди на целые годы… Они не оставили нам шанса… Они никогда не оставляют нам шанса… – его блуждающий взгляд остановился на окне. Но, глядя куда-то далеко, Джим не видел белого обелиска. – Мы одолели их. Мы победили. Это наш век. Наш мир. Мы обретем защищенность впервые за столетия, впервые с начала промышленной революции!

– Думаю, сейчас-то у нас антипромышленная революция, – поправил его Фред Киннан.

– Что за странные вещи вы говорите! – оборвал его Уэсли Моуч. – Мы не можем позволить себе произносить подобное публично.

– Не волнуйся, брат. Публично я такого не скажу.

– Это ошибочное утверждение, – заявил доктор Феррис. – Оно вызвано невежеством. Всеми специалистами давно было признано, что плановая экономика достигает максимальной продуктивности, а централизация ведет к супериндустриализации.

– Централизация замедляет ослабление монополий, – сообщил Бойль.

– Это как же? – протянул Киннан.

Бойль не заметил насмешливого тона и ответил всерьез:

– Она мешает ослаблению монополии. Ведет к демократизации промышленности. Все становится доступным для всех. Например, сейчас, в наше время, когда ощущается такая нехватка железной руды, есть ли смысл тратить деньги, труд и национальные ресурсы на изготовление устаревшей стали, когда существует металл намного лучший, который я мог бы производить? Этот металл нужен всем, но получить его никто не может. Можно ли при сложившемся положении говорить о хорошей экономике или достаточной эффективности демократической справедливости? Почему бы не разрешить производить этот металл мне, и почему бы людям не получать его, когда он необходим? Только из-за частной монополии одного эгоистичного индивидуума? Должны ли мы жертвовать своими правами ради его личных интересов?

– Брось ты, брат, – остановил его Киннан. – Я уже читал эту трескотню в тех же газетах, что и ты.