Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

– Я позабочусь о заводе, – сказал директор, когда врач торопливо вышел. – Все под контролем, мистер Риарден. Но это было гнуснейшей…

– Знаю, – сказал Риарден. – Кто спас мне жизнь? Кто-то подхватил меня, когда я падал, и выстрелил в бандитов.

– Да, да! Прямо им в рожи. Обоим снес череп. Это наш новый доменный мастер. Пришел сюда два месяца назад. Лучшего работника у меня не бывало. Это он узнал, что замышляют мерзавцы, и предупредил меня днем. Сказал, что нужно вооружить как можно больше наших людей. От полиции и национальной гвардии помощи не было никакой, они уклонялись под самыми фантастическими предлогами, все было устроено заранее, и бандиты не ожидали никакого вооруженного сопротивления. Этот доменный мастер – его зовут Фрэнк Адамс – организовал оборону, руководил всем сражением и стоял на крыше, снимая подонков, которые близко подходили к воротам. Черт возьми, какой меткий стрелок! Я содрогаюсь при мысли о том, сколько наших жизней он спас. Эти мерзавцы хотели крови, мистер Риарден.

– Я хочу видеть его.

– Он ждет где-то снаружи. Это он принес вас сюда и попросил разрешения поговорить с вами, когда будет возможно.

– Пришлите его сюда. Потом возвращайтесь, возьмите на себя руководство, завершите дело.

– Мистер Риарден, могу я еще сделать что-то для вас?

– Нет, больше ничего.

Риарден лежал один в тишине кабинета. Он знал, исчез смысл существования завода, и полнота этого знания не оставляла места для сожаления об иллюзии. Он увидел в последнем зрелище душу и сущность своих врагов: тупую рожу бандита с дубинкой. Отпрянуть в ужасе его заставила не сама эта рожа, а профессора, философы, моралисты, мистики, напустившие эту рожу на мир.

Риарден ощущал своеобразную чистоту. Она представляла собой гордость и любовь к земле, этой земле, принадлежавшей ему, а не им. Это было то ощущение, которое вело его по жизни, ощущение, которое кое-кто из людей знал в юности, а потом предал, но он не предавал его, нес с собой, как избитый, поврежденный, неопознанный, но работающий двигатель. Ощущение, которое он мог испытывать теперь в полной, безграничной мере, было ощущением своей высшей ценности и высшей ценности своей жизни. Это была окончательная уверенность, что он – хозяин своей жизни, что ее нужно вести безо всякой зависимости от зла, что в этой зависимости никогда не существовало необходимости. Это был великолепный покой сознания, что он свободен от страха, страдания, чувства вины.

«Если правда, – подумал Риарден, – что существуют мстители, которые трудятся для освобождения таких людей, как я, пусть они меня сейчас увидят, пусть скажут свой секрет, пусть позовут меня, пусть…»

– Войдите! – произнес он вслух в ответ на стук в дверь.

Дверь открылась, и Риарден оцепенел. Стоявшим на пороге человеком с взъерошенными волосами, с измазанным сажей лицом и закопченными у домны руками, в прожженном комбинезоне и окровавленной рубашке, стоявшим так, словно за его спиной развевался плащ, был Франсиско д’Анкония.

Риардену показалось, что сознание его устремилось вперед раньше тела, тело, парализованное потрясением, отказывалось двигаться, а разум со смехом говорил ему, что это самое естественное на свете событие, которого больше всего следовало ожидать. Франсиско улыбнулся, это была приветственная улыбка другу детства в летнее утро, словно ничто иное было невозможно между ними. И Риарден обнаружил, что улыбается в ответ, какой-то частью своего существа он ощущал невыразимое удивление и вместе с тем уверенность, что иначе не могло быть.

– Вы месяцами изводили себя, – говорил Франсиско, приближаясь к нему, – размышляя, в каких словах просить у меня прощения, и вправе ли просить его, если увидите меня снова, но теперь видите, что в этом нет нужды, что нечего просить или прощать.

– Да, – ответил Риарден, это слово прозвучало удивленным шепотом, но когда окончил фразу, он понял, что это величайшая честь, какую могут оказать, – да, я это знаю.