Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

Франсиско сел на кушетку подле Риардена и медленно коснулся его лба. Это было исцеляющее прикосновение, покончившее с прошлым.

– Хочу сказать вам только одно, – сказал Риарден. – Хочу, чтобы вы услышали это от меня: вы сдержали клятву, вы были моим другом.

– Я знал, что вы это знаете. Вы знали это с самого начала. Знали, что бы ни думали о моих поступках. И ударили меня, потому что не могли заставить себя усомниться в этом.

– Это… – прошептал Риарден, не сводя с него глаз, – … это то, чего я не имел права говорить вам… не имел права выставлять в свое оправдание…

– Вы не думали, что я это понимаю?

– Я хотел найти вас… я не имел права искать вас… и вы все время были…

Он указал на одежду Франсиско, потом рука его беспомощно упала, и он закрыл глаза.

– Я был у вас мастером доменной печи, – сказал, усмехаясь, Франсиско. – Не думал, что вы будете против. Вы сами предложили мне эту работу.

– Вы были здесь моим телохранителем два месяца?

– Да.

– С тех пор, как…

– Совершенно верно. Утром того дня, когда вы читали мое прощальное послание над нью-йоркскими крышами, я пришел сюда на свою первую смену в качестве мастера доменной печи.

– Скажите, – неторопливо заговорил Риарден, – в тот вечер, на свадьбе Джеймса Таггерта, когда вы сказали, что стремитесь к своей величайшей победе, вы имели в виду меня, правда?

– Конечно.

Франсиско чуть распрямился, словно для выполнения торжественной задачи, лицо его стало серьезным, улыбка оставалась только в глазах.

– Мне нужно многое сказать вам. Но не повторите ли сначала слово, какое однажды предложили мне, а я… а я вынужден был его отвергнуть, так как знал, что не волен принять его.

Риарден улыбнулся:

– Какое слово, Франсиско?

Франсиско утвердительно кивнул и ответил:

– Спасибо, Хэнк.

Потом поднял голову.

– Теперь я скажу тебе то, что пришел сказать, но не договорил в тот вечер, когда пришел сюда впервые. Думаю, ты готов это выслушать.

– Готов.

За окном взметнулось к небу зарево от разливаемой стали. Красный отсвет медленно трепетал на стенах кабинета, на пустом письменном столе, на лице Риардена, словно в приветствии и прощании.

ГЛАВА VII. «ВЫ СЛУШАЕТЕ ДЖОНА ГОЛТА»

Звонок в дверь звучал сигналом тревоги, протяжным, требовательным воплем, прерываемым нетерпеливыми, неистовыми нажимами чьего-то пальца.

Соскочив с кровати, Дагни увидела холодный, бледный свет утреннего солнца и часы на далекой башне, показывающие десять. Она проработала в кабинете до четырех утра и распорядилась не ждать ее до полудня. Бледное, перекошенное паникой лицо, представшее перед ней, когда она распахнула дверь, принадлежало Джеймсу Таггерту.

– Он скрылся! – выкрикнул Джеймс.

– Кто?

– Хэнк Риарден! Скрылся, исчез, пропал, сгинул!

Дагни на мгновение замерла, держа в руке пояс халата, который завязывала; потом, когда эта весть полностью дошла до нее, дернула за концы пояса, словно перерезая тело надвое по талии, и рассмеялась. Это был торжествующий смех.

Джеймс в недоумении уставился на нее.

– Что с тобой? – выдохнул он. – Не поняла?

– Входи, Джим, – сказала она, с презрением повернулась и пошла в гостиную. – Поняла, не беспокойся.