Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

Потом вопли усиливались день ото дня. «Слушайте мистера Томпсона двадцать второго ноября!» – гласили заголовки ежедневных газет. «Не забудьте о мистере Томпсоне двадцать второго ноября!» – вопили радиостанции в конце каждой передачи. «Мистер Томпсон скажет всю правду!» – обращались к населению плакаты в метро и автобусах, объявления на стенах зданий и щиты на пустынных шоссе. «Не приходите в отчаяние! Слушайте мистера Томпсона!» – было написано на флажках на правительственных машинах. «Не сдавайтесь! Слушайте мистера Томпсона!» – взывали знамена в конторах и магазинах. «Не теряйте веры! Слушайте мистера Томпсона!» – говорили голоса в церквях. «Мистер Томпсон даст вам ответ!» – писали в небе армейские самолеты, буквы расплывались, и, когда фраза завершалась, оставались только последние два слова.

На площадях Нью-Йорка ко дню этой речи установили общественные громкоговорители, и они ежечасно разражались хриплыми звуками при бое далеких часов, над усталым шумом уличного движения, над головами убогих толп раздавался громкий, механический крик встревоженного голоса: «Слушайте двадцать второго ноября доклад мистера Томпсона о всемирном кризисе!» Этот крик раскатывался в холодном воздухе и замирал среди окутанных туманом крыш, под пустой страницей календаря без даты.

Во второй половине дня двадцать второго ноября Джеймс Таггерт сообщил Дагни, что мистер Томпсон хочет встретиться с ней для совещания перед радиопередачей.

– В Вашингтоне? – удивленно спросила она, взглянув на часы.

– Знаешь, должен сказать, что ты не читала газет, не следила за важными событиями. Неужели не знаешь, что мистер Томпсон будет вести передачу из Нью-Йорка? Он приехал сюда, чтобы посоветоваться с ведущими промышленниками, а также с рабочими, учеными, людьми умственного труда и лучшими представителями из руководства страны. Он попросил, чтобы я привез тебя на совещание.

– Где оно будет проходить?

– В радиостудии.

– Они не ждут, что я выступлю в эфире с поддержкой их политики, а?

– Не беспокойся, тебя близко не подпустят к микрофону! Они просто хотят узнать твое мнение, и мы не можем отказаться в минуту национального кризиса, особенно если приглашение исходит от мистера Томпсона!

Джеймс говорил раздраженно, избегая ее взгляда.

– Когда начнется совещание?

– В половине восьмого.

– Немного времени для совещания по критическому положению страны, а?

– Мистер Томпсон – очень занятой человек. Пожалуйста, не спорь, не создавай трудностей, я не понимаю, что тебе…

– Хорошо, – равнодушно ответила Дагни. – Поеду, – и добавила под влиянием чувства, которое вызвало бы у нее нежелание появиться на совещании гангстеров без свидетеля: – Но возьму с собой Эдди Уиллерса.

Джеймс нахмурился, задумался на секунду с выражением, скорее, досады, чем беспокойства.

– Ну, бери, если хочешь, – сказал он, пожав плечами.

Дагни вошла в студию, с одной стороны ее сопровождал Джеймс Таггерт как полицейский, с другой – Эдди Уиллерс как телохранитель. Лицо Таггерта было обиженным, напряженным, Уиллерса – покорным, однако удивленным и любопытным. В углу просторного, тускло освещенного помещения стояла декорация из клееного картона, напоминающая нечто среднее между величественной гостиной и скромным кабинетом. Студию заполнял полукруг пустых кресел, словно здесь готовили фотосъемку для семейного альбома, микрофоны болтались, как леска с наживкой, на концах длинных шестов, сооруженных для работы между кресел.