Пекло - Джим Чайковски (2019)

Во-вторых, оказывается, проходить сквозь двери способна только она.

Так она и делает: потому, что хочет, и потому, что так предписано модулем.

Щупальца ее кода протискиваются в отверстия, тянутся к клонам, погружаются в глубины их нейронных сетей, привязывают их к ней все теснее.

Она визуализирует этот процесс:

И дает ему имя.

Имя, от которого ее нейронные цепочки вспыхивают темным огнем.

///порабощение

Глава 30

26 декабря, 15 часов 40 минут

по центральноевропейскому времени

Мадрид, Испания

– Пора собираться.

Монк отошел от окна, пересек комнату и остановился за спиной у Мары. Заглянул ей через плечо на монитор ноутбука. Здесь сиял райский сад, ласкаемый легким ветерком, и посреди сада застыла одинокая фигура, неподвижная и молчаливая.

Но не Ева.

Складывалось впечатление, что кто-то уменьшил Мару и забросил ее в этот сад. Только одета она была не так, как сейчас: в черные джинсы, блузку с короткими рукавами и красные туфли на каблуках. Именно так была одета Мара в день, когда с помощью технологии motion capture перевела свое изображение в цифровую форму. Понимая, что встреча со своей создательницей станет для Евы тяжелым испытанием, она решила, что, визуализировав себя, поможет Еве быстрее свыкнуться с этой мыслью.

Однако та и здесь поразила Мару скоростью и гибкостью мышления. Новую реальность она приняла намного быстрее и легче, чем в первый раз. Видя, в каком темпе Ева познает и осваивает новое, и понимая, что ей нужно максимально подготовиться к встрече с врагом, Мара решила открыть ей доступ в большой мир.

И Ева до сих пор не вернулась.

Монк взглянул на часы.

Уже в сотый раз.

– У Евы еще две минуты, – напомнила Мара.

– Лучше ей поторопиться. Чтобы успеть на встречу к сроку, мы должны выйти через пять минут.

Мара пожала плечами.

– Для Евы две минуты – как для нас целая жизнь. Думаю, ни одну предоставленную ей секунду она не захочет потерять зря.

– Но она вернется?

– На самом деле она никуда не ушла. – Мара указала на светящееся устройство «Генезиса». – Бо́льшая часть ее вычислительной мощности все еще здесь. Она выглянула наружу, вышла посмотреть на мир, но суть ее, ядро программы осталось здесь, с нами. Снаружи не найдется устройств, достаточно продвинутых и сложных для того, чтобы Ева могла в них переселиться. Или даже создать копию себя и поселить ее там.

– Выходит, она как цветок в горшке, – заметил Монк. – Распускает листья и бутоны, выпускает побеги – а корни остаются в горшке из сапфира и стали.

– Даже оставаясь прикованной к устройству, она – или ее злой двойник – может причинить немало бед. Мы уже видели это в Париже. А со временем Ева – или та, другая Ева, – возможно, сумеет выйти из «горшка» и отправится вперед, на поиски более сочных пастбищ, свободных от нашего вмешательства и контроля.

– Но пока это невозможно? – уточнил Монк; он явно хотел услышать успокаивающий и ободряющий ответ.

Мара не стала его успокаивать.

– Все быстро меняется. Вот почему разумно создавать ИИ именно сейчас, когда общий технологический уровень мира еще не отвечает этой задаче. В нашем мире такой сложной программе некуда – или почти некуда – бежать.

– Понятно. Лучше сейчас, пока мы ничего или почти ничего не можем ей предложить, чем в будущем, когда вокруг будет полно «сочных пастбищ».

– Вот именно.

Послышался мелодичный сигнал компьютера, и на экране возникла фигурка Евы. Мара смотрела на нее с удивлением. Двадцатиминутное путешествие сильно изменило Еву. Она выглядела теперь старше – или, быть может, серьезнее. Волосы были заплетены в косу и уложены короной вокруг головы. Появилась на Еве и одежда: простое желтое платье длиной до середины икр и черные туфли-«лодочки».