Сфера - Дэйв Эггерс (2014)

— Мэй, — сказал он. — Я искренне верю, что, если у нас нет иного пути, кроме верного, кроме лучшего, он дарует нам абсолютное, всепоглощающее облегчение. Больше не нужно поддаваться соблазну тьмы. Прости, что излагаю в категориях морали. Что поделаешь — Средний Запад, церковь по воскресеньям. Но я верю в совершенствование человека. Я считаю, мы можем стать лучше. Я считаю, мы можем стать совершенными — или близко к тому. И, обретя совершенство, мы обретем безграничные возможности. Мы решим любую задачу. Исцелим любой недуг, покончим с голодом и бедствиями, ибо нас уже не будут тянуть к земле наши слабости, наши мелочные секретики, наша скупость и нежелание делиться информацией и знаниями. Мы наконец-то реализуем свой потенциал.

* * *

После разговора с Бейли Мэй несколько дней ходила ошарашенная, а уже наступила пятница, и в предчувствии выхода на сцену в обед Мэй совершенно не могла сосредоточиться. Но она понимала, что надо работать, хотя бы показать пример своей ячейке, ибо сегодня, вероятно, ее последний полный рабочий день в ЧК.

Поток шел непрерывно, но не сводил с ума, и за утро Мэй обработала 77 клиентских запросов. Ее рейтинг — 98, средний по ячейке — 97. Вполне приличные показатели. Ее ИнтеГра — 1 921, тоже хорошее число, с ним не стыдно отправиться в «Просвещение».

В 11:38 она ушла из-за стола, направилась в Большой зал и прибыла к боковой двери без десяти двенадцать. Постучала, ей отворили. Встретил ее постановщик, немолодой, почти призрачный человек по имени Жюль, — он привел ее в незатейливую гримерную: белые стены, бамбуковые полы. Деловитая женщина Тереза — глазищи подведены синим — усадила Мэй, оглядела ее прическу, тонкой кисточкой подрумянила ей щеки и прицепила к блузке микрофон.

— Нажимать никуда не надо, — проинструктировала она. — Включится, как только выйдешь на сцену.

События разворачивались стремительно, но Мэй решила, что оно и к лучшему. Будь у нее больше времени, она бы только сильнее разнервничалась. А так она послушала Жюля с Терезой и потом, из-за кулис, — тысячи сфероидов, что входили в зал, болтая и смеясь, и довольно плюхались в кресла. Может, где-нибудь там и Кальден, мельком подумала она.

— Мэй.

Она обернулась — ей тепло улыбался Эймон Бейли в небесно-голубой рубашке.

— Готова?

— Наверное.

— Все будет отлично, — сказал он. — Не переживай. Будь собой, и все. Мы просто разыгрываем наш разговор на той неделе. Ага?

— Ага.

И он уже вышел к залу, помахал, а все захлопали как ненормальные. На сцене друг против друга стояли два бордовых кресла; Бейли сел и заговорил в темноту:

— Привет, сфероиды.

— Привет, Эймон! — взревели они в ответ.

— Спасибо, что пришли на эту очень особую Мечтательную Пятницу. Я решил, что сегодня мы слегка поменяем формат. Некоторые знают, что порой мы проводим не презентации, а интервью, дабы пролить свет на участников «Сферы», на их мысли, надежды или, как сейчас, — на их эволюцию.

Он улыбнулся, глядя за кулисы.

— Недавно у меня состоялся разговор с одной нашей молодой сотрудницей, и этим разговором я хочу поделиться с вами. Я попросил Мэй Холланд — кое-кто с ней знаком, она нуб из Чувств Клиента, — мне помочь. Мэй?

Мэй шагнула на свет. Тотчас наступила невесомость — Мэй плыла в черноте, ее слепили два далеких, но ярких солнца. Зала не видно, ориентируешься еле-еле. Ноги как соломинки, ступни налились свинцом; впрочем, ей все же удалось развернуть и направить себя к Бейли. Онемевшая и ослепшая, Мэй отыскала кресло, обеими руками вцепилась в подлокотники и села.

— Привет, Мэй. Ты как?

— В ужасе.

В зале засмеялись.

— Не нервничай, — сказал Бейли, улыбнувшись зрителям и покосившись на Мэй с легкой тревогой.