Сфера - Дэйв Эггерс (2014)

— Вам легко говорить, — сказала она, и по всему залу опять пробежал смех. Смех — это хорошо, смех ее успокоил. Она вдохнула поглубже, вгляделась в первый ряд, различила пять-шесть сумеречных лиц — все улыбались. Мэй поняла — всеми фибрами почувствовала, — что она среди друзей. Ей ничего не грозит. Она глотнула воды — вода остудила нутро — и сложила руки на коленях. Вот теперь она готова.

— Мэй, каким словом ты описала бы пробуждение, которое случилось с тобой на минувшей неделе?

Это они репетировали. Она знала, что Бейли хочет начать с концепции пробуждения.

— Это и есть то самое слово, Эймон. (Ей велели называть его «Эймон».) Пробуждение.

— Ой. Я, кажется, спер твою реплику, — сказал он. Зрители засмеялись. — Надо было спросить: «Что с тобой случилось на минувшей неделе?» Но все-таки расскажи нам, почему такое слово?

— Ну, оно точное, кажется мне… — произнесла Мэй и затем прибавила: — …сейчас.

Слово «сейчас» вылетело на долю секунды позже, чем следовало, и глаз у Бейли дернулся.

— Поговорим о твоем пробуждении, — сказал он. — Все началось вечером в четверг. Многие здесь уже знают эту историю в общих чертах — «ВидДали» и все такое. Но напомни вкратце.

Мэй уставилась на свои руки и сообразила, что это сугубая театральщина. Она никогда прежде не разглядывала руки, чтобы изобразить стыд.

— Я, по сути, совершила преступление, — сказала она. — Одолжила каяк, не сообщив владелице, и уплыла на остров посреди Залива.

— На Синий остров, если я правильно понимаю?

— Да.

— А ты предупредила кого-нибудь?

— Нет.

— Собиралась рассказать кому-нибудь потом?

— Нет.

— Документировала? Фотографии, видео?

— Нет, ничего.

Зрители зашептались. Мэй и Эймон предвидели реакцию на это откровение и помолчали, дожидаясь, пока толпа переварит информацию.

— Ты понимала, что это неправильно — одалживать каяк без ведома владелицы?

— Понимала.

— Но это тебе не помешало. Отчего так?

— Я думала, никто не узнает.

В зале снова забормотали.

— Интересная деталь. Значит, сама гипотеза о том, что твой поступок останется в тайне, позволила тебе совершить преступление, верно?

— Верно.

— Ты бы поступила так же, если б знала, что на тебя смотрят люди?

— Разумеется нет.

— То есть отчасти возможность остаться в темноте, незримо и неподотчетно, подтолкнула тебя к поступку, о котором ты сожалеешь?

— Именно. Я думала, что одна и никто меня не видит, и это позволило мне совершить преступление. И я рисковала жизнью. Я не надела спасательный жилет.

В зале снова зарябили шепотки.

— То есть ты не просто совершила преступление против владелицы собственности, ты поставила под угрозу и собственную жизнь. И все потому, что тебя окутывал, я не знаю, плащ-невидимка?

Аудитория грохнула. Бейли поглядел Мэй в глаза — мол, спокойно, дела идут хорошо.

— Ну да, — сказала она.

— У меня вопрос, Мэй. Когда за тобой наблюдают, ты ведешь себя лучше или хуже?

— Лучше. Несомненно.

— А когда ты одна, невидима и неподотчетна, — тогда что происходит?

— Ну, к примеру, я ворую каяки.

Зал взорвался веселым хохотом.

— Я серьезно. Я делаю то, чего делать не хочу. Я вру.

— Когда мы с тобой говорили на днях, ты сформулировала это очень интересно и лаконично. Можешь повторить, что ты сказала мне?

— Я сказала, что тайна есть ложь.

— Тайна есть ложь. Легко запомнить. Изложи ход своих рассуждений, будь добра?

— Когда хранишь тайну, случаются две вещи. Во-первых, тайна может привести к преступлениям. Мы поступаем хуже, когда неподотчетны. Это само собой. А во-вторых, тайна провоцирует спекуляции. Не зная, что скрыто, мы гадаем, мы сочиняем ответы.