Я буду в маске - Ксения Каретникова (2020)

Часов в пять на мой телефон позвонила мама. Она попросила заняться ужином, и, судя по ее "Ц.У.", ужин предполагал стать самым что ни на есть званым. Спорить с мамой я не решилась, это бесполезно, и послушно пошла исполнять все её просьбы.

И когда она пришла с работы, у меня уже все было готово: фаршированные сыром перепелиные яйца, овощной салат, гарнир из картофеля, рулетики из баклажанов и запеченные кабачки с томатом. Н-да, давненько я столько не готовила. Просто не для кого.

Мама удовлетворено оглядела все, мной приготовленное, и вдруг заявила, что ужин должен состояться не в доме, а в летней кухне, о чем меня по телефону не предупредили. И пока мама переодевалась, мне было велено отнести всю приготовленную еду именно туда. А там, расставляя посуду, я узнала, что, пока я занималась гарнирами и закусками в доме, папа с Майским занимались мясом: готовили на открытом огне добытого папой на охоте рябчика. Ага, Дашка, значит "ЦУ" получила не только я.

Майский, косясь на меня, предложил свою помощь, но я махнула рукой со словами:

— Справлюсь.

Тарелки с едой я расставила быстро, и как только мясо приготовилось, мы сели за стол.

Вечер оказался тёплым, безветреным. И атмосфера в небольшой летней кухне тоже обещала быть такой. На столе, помимо всевозможной еды, оказалась очередная бутылка наливки. Она часто разливалась, выпивалась и заново разливалась. Её я пила охотно, а вот есть мне совсем не хотелось. Мне вообще не хотелось сидеть здесь. А вот остальные и ели и общались с таким странным энтузиазмом и веселым настроением, что этот "званый" ужин начинал казаться мне неестественным, показушным… Ладно, Дашка, ты не веришь Льву, но родителям-то притворяться зачем? Да и с чего бы? Не знаю. Наверное, это все мне просто жутко непривычно: родители и молодой человек, с которым я… С которым ты что, Дашка? Договаривай, хотя бы мысленно! Но нет. Даже в мыслях я не могла с собой договориться. Я все больше запутывалась. И от этого психовала и негодовала еще больше.

— Наш гость сегодня потрудился на славу, — выпив очередную рюмку, громко сообщил папа. — Дров наколол столько, что на всю зиму баньку топить хватит. Кстати, — потянувшись к бутылке, обратился папа к Майскому: — Как насчёт баньки, а, Лев Михалыч? Попариться не желаешь?

— С удовольствием, — с улыбкой ответил тот. — Давненько паром не очищался.

Отец кивнул, разлил всем наливки, тут же махнул свою рюмку и, закусив фаршированным перепелиным яйцом, поднялся:

— Пойду подготовлю, — сказал он и, чмокнув на ходу маму в щеку, направился к бане.

Мама проводила его взглядом.

— Даш, а ты? В баню не хочешь? — спросила она у меня.

— Не знаю, — с сомнением ответила я.

Честно говоря, баню я любила. И каждый раз приезжая к родителям, хотя бы раз, но посещала нашу парилку.

— Сходили бы вместе, — продолжила мамуля. — А то отца я в баню не пущу, он прилично выпил сегодня.

И это была правда, мама, действительно, если папа выпивал что-то крепче пива, париться его не пускала. И сама в баню не ходила — ей нельзя по состоянию здоровья. А мне вот в баню хотелось. Очень… Чтобы очистить, как говорится, не только тело и душу, но и мысли.

— А что? Схожу, — ответила я, покосилась на Майского и добавила. — Но только после Льва Михалыча.

Писатель усмехнулся:

— Мальчики отдельно, девочки отдельно? — я тут же кивнула. — Дашуля, — протяжно и впервые назвал меня так Лев, — Я, так уж и быть, уступлю тебе. Иди первой.

С недоверием мои глаза пробежали по лицу Майского. Но, не заметив на нем никакой усмешки, я не без удовольствия согласилась:

— Ладно.