Безмолвие - Джон Харт (2020)

– Не понимаю. – Джимми Рэй, пошатнувшись, остановился. Солнце оказалось не там, где ему полагалось быть, тени указывали в неверном направлении. – Мы не там, где должны быть. – Он встряхнул компас. – С тобой такое случалось?

– Нет.

– Мы должны быть вон там.

– Мне надо отдохнуть. – Шериф согнулся, лицо его приобрело нездоровый цвет.

– У нас девяносто минут, потом стемнеет.

– Господи…

– Я что-нибудь найду. Разобьем лагерь.

– Спасибо, Джимми Рэй. Спасибо.

– Держись за мой рюкзак. Если будет надо, обопрись.

Шериф так и сделал, и Джимми Рэй побрел вперед через черную воду. Небо потемнело, дневной свет угасал. Вода дошла до пояса, поднялась выше; шериф налегал все тяжелее. Джимми Рэй споткнулся, но удержался. Тут же споткнулся снова, и они оба ушли под воду. Он поднял шерифа, и они потащились дальше, однако уже стемнело, и на них обрушилась туча москитов. Особенно насекомых привлекали глаза, губы и уши. Джимми Рэй распылил репеллент и обмазал лицо грязью, но результата эти меры не дали. Москиты забирались под воротник, в рукава. Еще через час их окутала полная тьма. Джимми Рэй остановился. В тишине слышалось надсадное дыхание, жужжание москитов и плеск воды.

Мужчины стояли по пояс в воде.

Шериф плакал.

* * *

Та ночь на болоте стала для Джимми Рэя Хилла худшей из всех. Так плохо не было даже во Вьетнаме. Казалось, москиты избрали их единственной целью. Насекомые висели в воздухе непроглядной тучей. Тысячи. Миллионы. Они путались в волосах, забивали уши и ноздри, мгновенно, стоило только открыть, наполняли рот. Спасались от них только погружением в воду. И вот это было истинное блаженство. Но длилось оно недолго – москиты ждали в дюйме от воды, и атаковали цель из темноты, едва он выныривал. Джимми Рэй не считал себя человеком религиозным, но к полуночи он твердо знал: Господь проклял его.

– Уиллард, ты как?

Шериф повис на плече Джимми Рэя и ответил, наверное, только через час. Опускаться под воду он даже не пытался. Джимми Рэй вымазал грязью его лицо и шею.

– Ты только держись. Через пять часов рассветет.

Эти часы тянулись бесконечно, и когда небо на востоке прорезали первые лучи, Джимми Рэй едва не пропустил их. Москиты висели темной тучей, и он смотрел на них из-под распухших век. Свет коснулся наконец воды, и рой тут же рассыпался, как паутина под дождем.

– Ну, всё. Уиллард, ты со мной?

Шериф стоял, опустив голову, и на вопрос не ответил. Джимми Рэй повернул его к свету.

– Господи…

Высохшая грязь запечатала распухшие глаза Клайна. Нос гротескно раздулся, лицо горело, язык высовывался изо рта.

– Уиллард? Идти можешь?

Шериф застонал и попытался сдвинуться с места, но тут же обмяк и стал падать, как марионетка с обрезанными ниточками. Джимми Рэй подхватил его, потом взял за руку и почувствовал под пальцами пиявок. Сорвал их одну за другой и взял Клайна покрепче.

– Давай. Будем выбираться отсюда.

Он снова потащил шерифа на себе, повторяя снова и снова одно и то же:

– Ох, старик… Какой же ты дурень.

Делать на болоте им было нечего, так что оставалось только убраться с него поскорее. Все просто. Солнце всходит на востоке, никак не иначе. Значит, идти нужно на юг, а потом на запад. Но прошло шесть часов, а все оставалось по-прежнему: вода, черная топь, опять вода. К двум часам дня Джимми Рэй начал думать, что теряет рассудок. Деревья выглядели так, словно он уже видел их: кипарис с надломленной верхушкой, сухая наполовину береза… К сумеркам сил изрядно поубавилось. Солнце оказывалось то слева, то справа. Шериф уже полностью лежал у него на спине. День сползал к ночи. Подтянув в очередной раз Клайна, Джимми Рэй протащился через глубокую воду и остановился. Справа на фоне темнеющего неба вырисовывался кипарис с надломленной верхушкой. Рядом стояла сухая наполовину береза. Впервые за все время охотник испытал отчаяние, а его мужество дало трещину.