Мэлори - Джош Малерман (2021)

– Поделитесь опытом, Джилл. Как вы умудрились продержаться столько лет?

– Вы хотите знать, благодаря чему мы выжили?

– Не только. Вы до сих пор ведете себя, словно они только что пришли. Вы хоть представляете, сколько людей со временем потеряли бдительность? Точное число мы, разумеется, не восстановим. А вы по сей день верны повязке.

Один из гитаристов (или гитаристок) слегка фальшивит, потом снова подстраивается под остальных.

– А вы слышали о переписи населения? – переводит тему Мэлори.

– Слышал. Хотя лично никого не встречал. А что?

– Просто интересуюсь статистикой. Общими тенденциями.

– А если, согласно статистике, люди стали больше рисковать? Вы присоединитесь к общей тенденции или продолжите жить, как в первый день после нашествия?

Если бы кто-то другой задал ей подобный вопрос, она немедленно встала бы и вышла из-за стола, из вагона и – вполне вероятно – покинула бы поезд. Не хватало, чтобы ее подбивали на еще больший риск. Однако сидящий перед ней мужчина слишком напоминает Тома-старшего. Она не в силах на него обижаться.

Когда она в последний раз говорила с жизнерадостным взрослым? Когда имела возможность поделиться идеями, мыслями – чувствами, наконец, с кем-то, кто ее понимает? Хотя бы потому, что тоже видел мир до прихода тварей. Том-младший не в счет. Хоть он и похож на Дина по суждениям, ему всего шестнадцать. И она, как мать, прежде всего должна оберегать его от неосторожных шагов. Иными словами, постоянно говорить «нет». Рубить под корень все начинания.

«Почему, – спрашивает она себя, – ты все ему запрещаешь? Ведь он рассуждает точно так же, как человек, на чье мнение ты опираешься уже семнадцать лет!»

– Я буду жить как раньше, – отвечает она.

Собственный ответ кажется ей фальшивым, все гораздо сложнее, чем может прозвучать.

Да, Том и Олимпия родились в новом мире. Они слышат гораздо лучше Мэлори, и инстинкты у них гораздо более развиты. Мэлори никогда с ними не сравнится и прекрасно это понимает. Том с Олимпией способны мгновенно закрывать глаза, если что-то появляется в поле зрения, даже если в этот момент увлечены, например, книгой. Они умеют чувствовать малейшее колебание воздуха от приближения человека или твари. Зато она, Мэлори, два раза была единственной пережившей страшную трагедию – в первом доме и в школе для слепых. Два раза все, кроме нее, сошли с ума, поубивали себя и друг друга. А еще смерть сестры и путешествие по реке. По меркам старого мира она дважды выжила после крушения самолета. Ее показывали бы в новостях. Репортер спросил бы: «В чем ваш секрет?» А она бы молча показала кусок черной материи.

Дин еще не знает подробностей. Хотя наверняка уже догадался, что ей выпало много испытаний.

– У вас есть дети? – спрашивает она.

– Были. Двое. Обезумели.

– Простите, я…

– Дело было так. Мы остались дома – в одноэтажном флигеле. Окна заколочены и завешены одеялами, наружные двери заперты, закрыты шторами и забаррикадированы. Еды вдоволь: сухие продукты, консервы. Должно было хватить надолго. Согласно моему гениальному плану, сидели и ждали. В темноте. Мэйси на тот момент было девять, а Эрику – всего семь. Я стремился полностью их обезопасить. Заколотил, законопатил все подряд. Свет не включали. Вместо туалета – ведра в подвале, которые мы прикрывали каменными плитами. Честное слово, более безопасного места я не встречал.

Дин замолкает. Мэлори хочется видеть его лицо. Когда-то в кладовой ее первого дома Том-старший так же рассказывал ей о смерти дочери. Дальше последует развязка. Мэлори готовится к худшему.