Дурная кровь - Даха Тараторина (2020)

Мужик едва не зарычал, защищая драгоценность, но всё ж позволил девушке заглянуть в текст и со знанием дела принялся рассказывать, кто в наполненной романтикой сказочке вынашивает дитятку, а кто мерзавец, что к концу книги обязательно исправится.

— Кх-кх, — прервал идиллию Верд. — Так что у вас с ночлегом?

Медведь переглянулся с Таллой.

— Простите, пожалуйста, — чуть покраснела та, — он у нас страшный вояка и считает, что всем надо грубить. Думает, что так серьёзнее выглядит.

Это-то он страшный?! А кто с порога заявил, что разбойничать собрался? С трудом подавив желание стукнуть кулаком об стол, охотник поправился:

— Доброго дня, друг…

— Ой, да ну тебя! — отмахнулся медведь, возвращаясь к книге. Оторвался ещё на секунду: — Вон там, за занавесью общая комната. Найдёшь лежак — ложись. Не найдёшь — дай пинка мелкому, постелит. В кухне похлёбка варится.

Санторий предпочёл, пока не выгнали, погреть зад у очага, и только теперь вновь подал голос:

— Так вы, уважаемый, постоялый двор держите?

Медведь удивлённо осмотрелся, точно сам никогда себе этого вопроса не задавал и вообще впервые тут оказался.

— Ну как… Двор-не двор… Приходят тут всякие, ночуют. Я с них денег иной раз беру. А иной и не беру. Двор, выходит.

— Это как это?

Разъяснил пузан, что до сих пор старательно вдевал нитку в иглу. Поборов её наконец, он пришёл к выводу, что цвет плохо смотрится с сапогом и теперь размышлял, сменить нитку или сделать вид, что не заметил отличий.

— Отто после службы у одной знатной дамы получил хорошие откупные.

— Мог бы и больше содрать! — посетовал сосед, чуть косящий глазом не то от любопытства, не то от природы. — Спорим?

Сапожник продолжил:

— Ну и построил себе дом мечты, как всякий мужик намеревается. Да только от скуки быстро на стену полез, вот мы его и ездим развлекать.

— Нужны вы мне больно, — рассмеялся в бороду Отто. — Эти разгильдяи перекантоваться ко мне приезжают, когда работы нет. Иной раз купцы какие останавливаются, али путники ночлега просят, — махнул лапищей, — ну как есть постоялый двор!

Косоглазый заговорщицки понизил голос:

— А постоялый двор здесь ой как нужен! Неспокойно стало в наших лесах, зуб даю… — прозвучало бы куда внушительнее, кабы мужичок в доказательство не попытался щёлкнуть себя по переднему зубу, коего на месте, собственно, и не обнаружилось. — А, ну да! — «припомнил» несчастный. — На этот я вчера с Храем спорил, что залпом бочонок пива выпью…

— Не бочонок, а бочку, — поправил сапожник, кивая на тару, размерами превосходящую хозяина заведения. — Ты тогда уже в дрова был, так что и море ополовинить взялся бы.

Спорщик тут же подхватился:

— А что, не веришь? Давай пари!

— На что это? — зевнул приятель. — Я тебе вчера после зуба ещё и кошель в карты обчистил.

Рассудив, что, раз в беседу приняли, теперь уже не выгонят, а о деньгах, коих у них всё одно не водится, вспоминать рановато, Верд присел рядом, заглянул в наполненную пенным напитком кружку и, со всеобщего молчаливого дозволения, приложился.

— Так что там с лесом? — напомнил он, на всякий случай поглядывая, чтобы без меры интересная беседа Таллы и Отто не перешла границ приличия.

Завидев, что без него тут пьют, Санторий поспешил присоединиться:

— Я тебе говорил, что что-то слышал ночью!

— Да ты от собственного храпа проснулся, — Верд принюхался к похлёбке в кухне, понял, что не дотерпит, и алчно уставился на плетёнку чеснока. — Из-за него же от страха обделался.

— И ничего я и не!.. Сходил до кустов только, потому как среди ночи разбудили! Полюбовнички, чтоб вас! Богам, да будет вам известно, добрачные связи не угодны!

— Твоим Богам и пиво не угодно, но ты ж его хлещешь.

Санни шумно отрыгнул вместо ответа, тем самым дав всем повод выпить за праведных служителей и понимающих Покровителей.