Рокот - Анна Кондакова (2023)

Мальчишка среагировал быстро. Он понял, зачем Стасу эта информация, выставил перед собой ладонь и показал три пальца: указательный, средний и безымянный.

– На третьем? – уточнил Стас.

Мальчишка кивнул.

Стас понесся к школе. Проскочил ворота и выложенную бетонными плитами площадку. Он почти добежал до парадной двери, когда на его пути возник тот самый пожилой мужчина, первым объявивший об эвакуации.

– Куда? А ну, назад! – гаркнул он, ухватил Стаса за плечо и, поворачивая к себе спиной, попытался оттолкнуть к забору.

– Мне надо внутрь, – пропыхтел Стас. – Там… там осталась учительница… она моя… родственница.

– Какая родственница?

– Позднякова… Альбина… – Стас вывернулся из хватки мужчины и кинулся в опустевшую школу.

В спину ему закричали несколько человек:

– Не ходи туда! Стой! Назад! Назад!

Глава 14

Кричите – или умрите

Стас ворвался в пустую школу и остановился посреди холла, бегло изучая пространство.

Гардероб был пуст, с длинной платяной штанги на крючке свисал лишь один женский плащ. Большие прямоугольные зеркала, украшающие все колонны холла, пестрели мелкими трещинами.

– Альбина Викторовна! – крикнул Стас в отделанный лепниной потолок.

Опустевшее здание отозвалось эхом.

Справа темнел коридор, его стены были завешаны альбомными листами с яркими детскими рисунками («ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ» – гласила огромная надпись над ними). В конце коридора Стас увидел то, что бегло искал глазами: ступени лестницы, ведущие на верхние этажи.

Он кинулся туда. Так быстро он не бегал даже по дорожкам вузовского стадиона.

– Альбина Викторовна!

Перескакивая ступени через одну, Стас добрался до второго этажа, потом – до третьего. Выскочил в широкий коридор и огляделся.

На подоконниках стояли цветы, стены были увешаны плакатами с гимном страны и надписями, сделанными детской рукой, аккуратно и старательно:

Тишина – не значит отсутствие.

Молчать – не значит не иметь собственного голоса.

Солнечные лучи пробивались сквозь потрескавшиеся окна и узорами ложились на устеленный коричневым линолеумом пол.

– Альбина Викторовна! Идет эвакуация! – Стас продолжал кричать, а сам осматривал двери кабинетов. – Эй! Вы здесь?

Перед глазами проносились таблички «Кабинет химии», «Кабинет биологии», «Лаборантская», «Медицинский кабинет». Наконец Стас увидел то, что искал: «Русский язык и литература». На двери уже знакомой красной краской было написано:

Кричите – или умрите.

Из кабинета донесся слабый стон, и Стас распахнул дверь.

На полу у учительского стола лежала женщина лет шестидесяти, худая, маленькая. Ее голова покоилась под стулом, руки были раскинуты в стороны, ноги согнуты в коленях.

Учительница корчилась в сильном приступе удушья.

Пряди крашеных каштановых волос выбились из прически, закрыли часть лица. В правой руке женщина комкала розовый шелковый шарф. Тыльная сторона ее ладони пестрела круглыми ранами, похожими на многочисленные укусы, кое-где на коже кровь засохла черными бугорками, но из большинства ран она сочилась, как сок из лимона, стекая по пальцам. Пол вокруг стола был испачкан кровью.

Стас подскочил к несчастной женщине, приподнял за плечи, помогая ей сесть, но ее тело забилось в конвульсиях, выгнулось и соскользнуло с его рук на пол. Ноги учительницы вытянулись в судороге, каблуки черных туфель принялись молотить по полу быстро-быстро, настолько быстро, что это казалось невозможным.

– Ро-о-о-о-о… – Она пыталась что-то сказать. – Ро-о-о-о-о…

– Я вас унесу, – выдохнул Стас в панике.

Он хотел взять учительницу на руки, но она, почувствовав его ладонь под коленями, задергалась и попыталась отползти.

Опять выдала длинное и землистое: