Марджори - Герман Вук (1995)

— Ну, хорошо. Ты получишь эталон и все, меру отсчета эмоций на всю оставшуюся жизнь. Мы действительно любим друг друга. Из всего, о чем ты говорила мне, это будет первая реальная вещь для тебя. Для меня нет, дорогая, и не впивайся зубами в меня: я, к сожалению, уже двадцатидевятилетний, как видишь, имею опыт. Но ты несведуща, как треска. В твоем теперешнем положении: начитанности, полуцерковной морали и духовной невежественности, — ты, вероятно, сохранишь девственность и выйдешь замуж Бог знает за какого ужасного мужлана из-за своих искаженных принципов. Как и моя сестра. Чистосердечно, я иногда думаю о тебе, как о Монике, получившей второй шанс.

— Ты предпочел бы видеть свою сестру в любовной связи с мужчиной, который растлил бы ее — как ты меня?

— Тысячу раз да, если бы это смогло научить ее любить, предотвратить замужество с жирной свиньей, которую она зовет мужем.

Окружающая обстановка сделала все слова Ноэля более доходчивыми. В «Южном ветре», казалось, не было других способов смотреть на жизнь. Гости с их бесконечными уединенными играми — флиртом с разнообразными Ширли, которые напоминали свиней, ошивающихся в сторонке и ждущих отбросов. Ноэль смеялся над ними. Однако несколько месяцев назад поведение Марджори и ее заботы не очень отличались от их. Члены труппы выглядели знающими и обычными: танцоры, певцы, музыканты, актеры с их раскрепощенной моралью, с их малопристойными шутками обо всех важных событиях жизни. Женатые пары среди них были не более положительными, чем остальные. Было полдюжины скандальных адюльтеров, известных Марджори, и несколько других, о которых она в общем догадывалась. Среди неженатых сближение и разрыв беспорядочных связей происходили быстро и почти безболезненно.

Хотя Марджори была принята в этот круг, недомолвки и ироническое отношение к ней сохранялись. Расхожей шуткой стало выражение «не затрагивайте определенную тему, чтобы не шокировать бедную Марджори». Играя в анаграммы, например, женщины получали удовольствие, формируя неприличные слова и пряча их от Марджори с подмигиваниями и хихиканьем. Подобного рода добродушные подшучивания не могли укрыться от внимания Марджори. Она чувствовала себя занудой, отсталой и неотесанной; естественно, ей хотелось войти в общество, не выделяться из него. В театральном кругу Марджори впервые обнаружила людей, которые в жизни говорили и действовали подобно героям дешевых новелл. Это дополняло их привлекательность, обаяние и независимость. Она относилась к их шуткам с большим тактом и день ото дня все больше привыкала к положению, которое ей отводилось в результате ее нелепого и старомодного воспитания. Одно из ее прежних убеждений разрушалось быстрее, чем остальные, — это представление о том, что незаконные любовные отношения губят девичью жизнь. Когда она прошлым летом узнала о любовных отношениях Маши с Карлосом Рингелем, она ожидала увидеть ужасно испуганную и покрытую паршой толстушку. Но это оказалось очевидной глупостью. В составе труппы, насколько ей было известно, не было девственниц, за исключением Марджори. Большинство танцовщиц и актрис откровенно обсуждали прошлые и нынешние любовные отношения. Они были довольно открыты, вежливы, и ни одна из них не впадала в безутешную печаль и не сгорала от стыда. В целом они несильно отличались от девственниц Хантера и Вест-Сайда, за исключением манеры одеваться. Эти женщины впадали в безрассудство и слишком поздно обнаруживали, что мужчины их предавали, но они не умирали — вот они живые, загорелые, смеющиеся — и как ни в чем не бывало затевали новые интрижки с официантами или музыкантами. Если бы они были грубыми и тупыми, если бы их новые интрижки предполагали дешевые удовольствия, если бы их жизнь в целом была весьма незавидной, они в глазах Марджори были бы падшими женщинами. Однако факт остается фактом, они таковыми не были — даже несмотря на скрытый смысл сказанного. Потребуется нечто большее, чем одно или два любовных похождения, для того, чтобы признать их падение.