Без жалости - Лоис Гилберт (2004)

— Извини… Как я уже говорил, меня иногда заносит. Но о вашей ферме и вправду можно говорить до бесконечности, — произнес он. — Какая здесь чудесная земля! А лес какой замечательный — если его, конечно, хорошенько почистить! Строевой лес стоит целое состояние. Да что лес! У вас тут всякой живности полно, причем встречаются редкие виды — пятнистые саламандры, к примеру, бородавчатые лягушки, ушастые совы, горлицы… Короче, не ферма, а мечта биолога.

Я поняла, что, начав расточать похвалы нашей ферме, Ноа хочет снять неприятный осадок, который, как ему казалось, остался у меня от его критических замечаний.

«Кто знает, — с раздражением подумала я, — возможно, в том, что касается рассыпающегося фундамента и изъеденных термитами балок, он совершенно прав. Бабка не раз жаловалась, что на ферме все разваливается, а поддерживать строения в должном порядке трудно и накладно. Но я-то пришла к Ноа совсем по другому делу».

Поставив кружку с недопитым кофе, я словно подала тем самым сигнал, что пора сменить тему.

— Я хочу поговорить с тобой о ссоре между моим отцом и Райаном, свидетелем которой ты был, — твердо сказала я.

— Ладно, — сказал Ноа, положив руку на спинку дивана и поворачиваясь ко мне всем телом. Его рука оказалась в каком-нибудь дюйме от моего плеча и едва его не касалась.

Я глубоко вздохнула.

— Скажи, упоминал ли кто-нибудь из них о закладной?

Ноа удивленно выгнул бровь.

— Нет, по-моему. А в чем, собственно, дело?

— Я узнала об этой закладной случайно — услышала, как Винсент говорил о ней Райану.

— Ну… сам-то я из разговора твоего отца с Райаном слышал немного. Если мне не изменяет память, они говорили о долгах Райана, связанных с его пристрастием к азартным играм. Но закладная… Нет, не помню, чтобы они упоминали о закладной. А какая это закладная? Уж не заложил ли Райан, не дай Бог, ферму?

— Ферма записана на бабушку. Не могу поверить, чтобы она позволила ему распоряжаться нашей общей собственностью.

Когда я говорила об этом Ноа, то сама чувствовала, что мои слова звучат несколько наивно. Если бабка с Райаном обманывали меня на протяжении тридцати лет, утаивая правду об отце, почему, спрашивается, они не могли скрыть от меня и тот факт, что ферма заложена?

На меня нахлынули воспоминания. Как раз после того, как я, записавшись в добровольческий медицинский корпус, улетела в Хартум, бабушка сломала руку, и Райан, который окончательно рассорился к тому времени с Билли, переехал на ферму. Тогда Райан с бабушкой сблизились по-настоящему. Бабушка писала мне в восторженных тонах о том, что Райан стал на ферме незаменимым человеком: он возил ее на машине, исполнял работу по дому и полностью взял на себя все ее обязанности по ведению хозяйства. Я, признаться, не придавала этим письмам большого значения. По сравнению с тем, что я увидела в Африке, перелом руки казался мне травмой незначительной и, в общем, легко излечимой. Более того, я радовалась, что бабушка после моего отъезда не осталась в одиночестве, хотя испытывала временами уколы ревности — на мой взгляд, она чрезмерно расхваливала Райана. Я считала, что его деятельность на ферме того не заслуживает.

Теперь это их содружество представлялось мне опасным. Кто знает, быть может, в благодарность за то, что Райан за ней ухаживал, она позволила ему сделать крупный заем, чтобы он мог рассчитаться с долгами, и сквозь пальцы взглянула на то обстоятельство, что он в качестве обеспечения займа заложил банку нашу ферму? Если на самом деле все так и было, тогда понятно, почему Винсент завел разговор с братом о закладной, намекая на то, что эти сведения могут стать всеобщим достоянием и дискредитировать его в глазах близких. Я смутно припоминала, как в разговоре с Винсентом Райан поторопился перевести разговор на другую тему. Кроме того, в его голосе недоставало уверенности в собственной правоте.