Наедине - Юлия Амусина

«Я заставлю тебя полюбить себя» — вот что сказал он мне, прежде чем случайные люди обнаружили мое распластанное по скамейке тело в безлюдном парке на окраине города. О пребывании в логове Лицедея у меня остались самые расплывчатые воспоминания, которые вполне можно было бы списать на бред новоявленной жертвы, если бы… Если бы у истории не получилось скорого продолжения, опять-таки при непосредственном содействии безликого человека в маске. Он появился вновь, когда казалось, что самые страшные в своей неизвестности эпизоды моей сломанной жизни уже позади. Не знаю, как у него получилось никем не замеченным проникнуть в больницу, куда меня поместили, и уж тем более не могу даже предположить, как ему удалось покинуть ее вместе с моим бесчувственным телом на руках. Все заинтересованные до сих пор думают, будто я, испугавшись незнакомой обстановки в первые секунды после пробуждения, совсем потеряла голову и сбежала оттуда самостоятельно. Удобная версия, чтобы оправдать халатность тех, кто должен был присматривать за мной круглыми сутками, но не справился со своей задачей.

И хотя в себя я вновь пришла в помещении с белыми стенами, это была уже совсем другая клиника…

Прошлое

В первые секунды после возвращения в реальность мне кажется, будто я, заключенная в кокон резкой боли, все еще нахожусь где-то между двумя параллельными плоскостями. Перед глазами начинают мелькать яркие красно-синие пятна, которые далеко не сразу трансформируются в игрушечного клоуна, сидящего на моем животе поверх стерильно белого больничного пододеяльника. Несмотря на прыгающий фокус и общее дурное самочувствие, я сразу же узнаю свою любимую игрушку, при виде которой участившийся было пульс замедляется, вновь начиная биться в прежнем ритме. Клоуна могла принести сюда только мама, и пусть я не вижу, не чувствую ее поблизости, она должна находиться где-то тут.

Но облегчение сменяется резким приступом новой тревоги, когда я пытаюсь поднять руку, чтобы взять клоуна.

— Прости, это моя игрушка, — слышу смутно знакомый мужской голос откуда-то справа, а затем рука в перчатке снимает обаяшку-клоуна с моего неподвижного тела. — Похожа на твою, правда? Они парные. Когда-то я подарил вторую игрушку твоей матери, но в итоге она оказалась у тебя, хотя мы с тобой даже не знали о существовании друг друга. Твой клоун сам выбрал себе правильную хозяйку. Пожалуй, это заставляет меня поверить в то, что судьба — не просто красивое слово. А как ты считаешь, Принцесса?

Принцесса. Мои зрачки стремительно расширяются, из груди рвется громкий крик, но на деле я, совершенно обессиленная, могу только сдавленно простонать, даже не услышав собственного голоса.

— Как ты себя чувствуешь? — посерьезнев, спрашивает человек в гриме.

— Я не… — в горле совершенно сухо, мне больно протолкнуть сквозь него даже короткое междометие, и мой обезличенный кошмар это вроде бы понимает.

— Тебе не о чем беспокоиться, теперь все будет хорошо, — его рука ложится поверх моей ладони, некрепко сжимая ее. — Это частная клиника с нелюбопытным персоналом, а главное, на порядок лучше того местечка, куда тебя пытались запихнуть любящие родственники. Думаю, они уже успели пожалеть о своем выборе.

Не знаю, какое злополучное чудо все еще удерживает мое сознание, оттягивая желанный момент выключения из спятившей реальности в спасительное неведение. Грань между сохранением рассудка и сумасшествием слишком тонка, а я балансирую по ней, как самый отчаянный экстремал, которому не важен исход, ведь терять давно уже нечего.

«Лицедей», крутится внутри моей головы будто бы на повторе. Он обещал, что скоро все кончится, но не сдержал своего слова.