Наедине - Юлия Амусина

Во сне Миха не выглядит грозным, лишь бесконечно усталым. Из-за меня ему которую ночь толком не удается выспаться, и с моей стороны теперь будет полнейшей несправедливостью отнять у него еще какое-то время заветного сна. Но мои многочисленные «i» требуют немедленного расставления недостающих точек, за неимением которых я, отбросив остатки сомнений, подползаю к Мишке. Перекинув ногу, устраиваюсь выше его коленей, обеими ладонями мягко скольжу по его упругому торсу к шее, собирая черную футболку мелкими складками на груди. Почти ложусь на него, упершись по бокам разведенными коленями, наклоняюсь, намеренно позволяя распущенным волосам упасть на его лицо, и нежно касаюсь губами его виска.

— Фима, — сонно улыбается он, припечатывает меня к себе за талию, по-видимому, не отличив реальности от прерванного сна. Чтобы помочь ему в этом, я все активнее принимаюсь целовать его колючую щеку, губами спускаясь ниже, по подбородку, к изгибу между горлом и предплечьем. На сей раз мне удается быть убедительнее.

— Фим? — настороженно зовет Мишка, приоткрывая один глаз.

— Ты ведь не ждал кого-то другого? — интересуюсь на всякий случай.

— Как скажешь, не буду тебя расстраивать, — хмыкает, прижимая меня к себе уже обеими ладонями.

— Расстраивать?

— Солнце, мы вроде как сошлись на том, что приходимся друг другу никем, — лениво напоминает Мишка, не уловив угрозы в моем голосе.

— Ах, это…

— Короткая же у тебя память.

— Давай просто забудем всю ту чушь, что я тебе наболтала? — предлагаю, целуя Мишку в уголок губ. Мысль о том, чтобы перевернуться на другой бок и вернуться в прерванный сон, понемногу его покидает.

— Теперь ты так это называешь? — его теплые ладони пробираются под мою домашнюю кофту. — Раз уж твои показания меняются быстрее, чем я успеваю их запомнить, давай, что ли, заново устанавливать истину?

— Давай, — охотно соглашаюсь я, мягко покусывая его нижнюю губу. Истина меня сейчас занимает чрезвычайно, правда, не совсем та, которую имеет в виду Мишка, но это уже детали.

— Вопрос на миллион: так кто же я для тебя? Оболтус, который шляется по ночным местечкам для фриков и пристает к их самым симпатичным обитательницам, тупой качок с ограниченным количеством извилин и отсутствием инстинкта самосохранения, или…

— Любимый, — отвечаю без тени сомнения. Выпрямившись, вновь сажусь на его колени, и, прежде чем он успевает отреагировать, дергаю вниз змейку, медленно расстегивая кофту, под которой больше ничего нет. Мишка переводит уже совершенно осмысленный взгляд от моего лица к обнажившейся груди, протягивает было руки, но я перехватываю их и прижимаю к постели обеими ладонями, не давая совершать резких движений.

— А это уже интересно, — присвистывает он.

— Ты не хочешь меня трогать, — глаза в глаза внушаю ему я.

— Ошибаешься, — усмехается Мишка, но вырвать руки из моей жалкой хватки больше не пытается. — Я очень хочу тебя… потрогать.

— В самом деле?

— А ты сомневаешься? — стремясь доказать мне обратное, он рвется вперед, но я, высвободив одну руку, толкаю его обратно на подушку, легонько качаю головой, скольжу языком по нижней губе и уточняю:

— Ты не станешь меня трогать.

— Это что, условие? — недоверчиво взирает он на меня. Киваю, помедлив, вовсе не уверенная в том, что он станет потакать моим капризам. — Да брось, иди ко мне, — переходит Мишка на ласковый шепот, прожигая меня горящим от предвкушения взглядом.

Вместо ответа я спускаюсь ниже, задираю к груди его футболку и принимаюсь покрывать влажными поцелуями его натренированный, почти каменный по ощущениям живот.