Наедине - Юлия Амусина

Красную «Приору» с номером 404 я заметил еще вчера вечером, когда возвращался домой из спортзала. Машина стояла под раскидистым дубом рядом с детской площадкой, примыкающей к моему дому, и на первый взгляд казалась ничем не примечательной. Не знаю, с какой стати я вообще обратил внимание на номер, когда проходил мимо.

Теперь эта же тачка красуется неподалеку от «Олимпа», припаркованная на другой стороне улицы, справа от вычурного здания цветочного магазина с оригинальным названием «Дом Цветов». Странное совпадение, несмотря на то, что «пасти» меня некому и незачем. В такие вот совпадения мне всегда верится с огромным трудом. Какое-то время я размышляю, не сводя внимательного взгляда с приметного номера, и в конце концов решительно пересекаю улицу, приближаясь к заинтересовавшей меня машине. Чем впустую предаваться гаданиям, лучше сразу все узнать.

Напускаю на себя скучающий вид уличного зеваки и склоняюсь к приспущенному водительскому стеклу. Оттуда на меня угрюмо взирает мужчина лет тридцати с треугольной челюстью, украшенной жиденькой бороденкой.

Я никогда не видел его прежде.

Мысленно иронизирую на тему своей прогрессирующей подозрительности, стихийно прилипшей ко мне после знакомства со вздорной девицей Серафимой, и говорю водителю «Приоры»:

— Сигареты не найдется?

Я не курю. Раньше баловался по малолетству, когда курение еще приравнивалось к чему-то взрослому, запретному, но завязал с этим делом еще до поступления в институт. Вот только водила явно ждет объяснений моему интересу к его тачке, а мне вроде бы ни к чему заставлять человека нервничать. И я говорю ему первую пришедшую на ум фразу.

Мужчина выглядит удивленным, однако кивает, помедлив, и милостиво протягивает мне сквозь окно начатую пачку. Я тащу из нее сигарету, благодарю услужливого водилу и невозмутимо отхожу от «Приоры» к краю проезжей части. Жду, пока светофор изменит цвет с красного на зеленый. Все это время меня не покидает ощущение, будто на моей спине обозначены перекрестные линии снайперской винтовки, с помощью которой можно без труда «вести» меня с любого местоположения.

Возвращаюсь обратно в здание «Олимпа» и едва заметно морщусь, когда один из проходящих мимо коллег приветственно хлопает меня по больному плечу.

— Миха, проседаешь!

Я болезненно скалю зубы и лишь машу рукой в ответ. Иду к своей секции, по пути успеваю переброситься несколькими фразами с девчонками за стойкой. У них полным-полно новостей, достойных более благодарного слушателя, поэтому я не задерживаюсь тут надолго и вскоре уже двигаюсь прямиком к тренерской. Здесь я мельком изучаю собственное расписание, пришпиленное к ровной доске на стене, выкрашенной светло-зеленой краской. Стаскиваю с себя белую олимпийку и машинально касаюсь ладонью разрезанного предплечья.

За ночь тугой многослойный бинт вокруг моей руки насквозь пропитался кровью из раны, и к утру даже простыни на моей постели оказались заляпаны характерными багровыми пятнами. Хорошо, что я проснулся раньше Катьки и успел сунуть их в машинку до того, как сестрица могла бесцеремонно ворваться в комнату и все это увидеть. Мне как-то удалось скрыть от нее свое позорное ранение, и я очень надеялся, что об этой паршивой истории Катька никогда не узнает.

С утра я уже побывал в нашем медпункте, где меня кое-как подлатали, но недавняя рана все еще доставляет чертовски много неудобств, то и дело сковывая плечо острой судорожной болью. Постоянно напоминает мне о том, что происходило в ту ночь в злополучном Клубе Почитателей Тлена.

Не дает мне забыть о чокнутой девице с повадками начинающей маньячки.

А я-то самоуверенно считал, что у меня нет проблем при знакомстве с симпатичными девчонками.