Дрессировщик. Искупление - Ольга (Anabolik) (2021)

Игорь уже откровенно и весело рассмеялся.

— Ксения, вы реально решили, что я вот прямо сегодня покажу все свои причиндалы? Мы еще не на том уровне близости!

— Не переживайте, Игорь Дмитриевич, ваши причиндалы меня не интересуют.

Суворов с ухмылкой провожал взглядом девчонку, уходившую со спиной, прямой, словно палка. Очевидно, она так изображала свое оскорбленное достоинство, и это было смешно.

Похоже, Николай заслужил премию за свою находчивость и старательность…

Глава 8

Прошло несколько дней с момента встречи с Суворовым. В тот вечер они с Валерой вернулись домой, не нарушая молчания. Мужчина не планировал извиняться за свое поведение, а Женя не видела смысла что-то ему высказывать: понимала, что все его слова и поступки сознательны, хоть и казалось, что он просто поддался эмоциям в споре с Игорем.

Позже они тоже не возвращались к происшедшему. Валерий вел себя как ни в чем не бывало, задавал вопросы, шутил, о чем-то рассказывал. Пару раз где-то задержался допоздна: Женя слышала звук подъехавшей машины в глубокой ночи, когда крутилась, взбивая подушки, без всякого сна. Ее все больше душило и тяготило состояние вечной привязанности и зависимости от человека, который играл в свои игры, забывая посвящать ее в правила.

— Валера, я хочу с тобой поговорить. — Она долго готовилась морально, чтобы сказать эти несколько слов. Понимала, что звучат они театрально и нелепо, но ничего более подходящего не придумала.

— Я весь — внимание. — Он ответил с таким же театральным пафосом.

— Я хочу съехать. — Не стала объяснять причины и подробности своего решения. В конце концов, она взрослый человек, имеющий право жить так, как ему нравится. Давно уже не ребенок.

— Ради Бога. Я же тебе говорил, что в любой момент можешь перебраться в квартиру сестры.

— Нет. Спасибо. — Это далось ей труднее всего: было бы очень соблазнительным снова использовать готовое решение и не забивать себе голову лишними проблемами.

— А куда ты собралась? Обратно к Суворову, все-таки? Думаешь, раз он сейчас сирый и убогий, радостно распахнет объятья? — Валера, порой, показывал, что умеет быть намеренно жестоким. Женя прекрасно знала эту черту характера, но никак не могла привыкнуть: каждый раз было больно, как впервые.

— Почему он так тебе покоя не дает, Валер? Каждый раз, когда я говорю что-то, не пришедшееся тебе по душе, ты сразу вспоминаешь Игоря. Не надоело им тыкать постоянно? — Она завелась с пол-оборота, неожиданно для самой себя. Все, что копилось и тлело на душе долгими неделями и месяцами, внезапно вырвалось на свободу. — Я не виновата в том, что этот человек был в моей жизни. И был ее очень важной частью. А даже если и виновата, оправдываться не собираюсь! Во всяком случае, перед тобой!

Симонов сложил руки на груди и внимательно ее слушал, не перебивая. Не поморщился, не нахмурился. Никаким образом не выдал, что ему не нравится происходящее. Только глаза прищурил, будто пытался что-то в Жене разглядеть.

— Я нашла квартиру. С хозяевами договорилась. Завтра забираю ключи и переезжаю. — Спокойствие мужчины слегка остудило ее пыл. Позволило перейти от истерики к другому — более важному, о чем она и планировала поговорить. Ответов на свои вопросы не ждала: знала, даже если Валера и соизволит что-то объяснить, нет никакой гарантии, что он скажет правду.

— Вещи тоже будешь перетаскивать самостоятельно? Или, все же, разрешишь помочь? Насколько мое общество и помощь тебе опостылели? — Неужели в его голосе послышалась обида? Да нет, не может быть, показалось. Такие, как Симонов и Суворов, не обижаются. Они мотают себе на ус и просто вспоминают твои проступки при любом удобном случае.

— Ты не опостылел. Не передергивай, Валер. Я просто хочу, наконец-то, жить, как все нормальные люди.