Се ля Ви! - Соро Кет (2022)

– Постой-ка, если они все держат в тайне, то где они работают? – спросила она. – Мальчики, разумеется, а не придатки к матке.

– Спасибо и тебе, – сказал Маркус.

– Дома.

– И их хозяйство теперь ведет эта девочка? – это относилось уже ко мне.

– Да. Естественно, ее не хватает ни на то, ни на то и Марита очень расстроена разрывом помолвки, – Лизель посмотрела на бар и склонила голову, словно говоря себе: раз я уже встала, глупо не подойти. – Хочешь шерри, Маркус?

– Нет, я работаю. Не рано ли пить коньяк?

– Мария?

– Нет, Лиззи, я не хочу. Еще нужно столько всего уладить по дому.

Лизель кивнула. Наклонив голову над бокалом, она с наслаждением втягивала в себя аромат. У бара был полумрак и в этом мраке, она казалась прекрасной и молодой. Как Мишель Пфайфер в «Звездной пыли».

– Вот, собственно, об этом и речь. О том, как много всего им требуется уладить по дому.

Грея бокал в ладонях, она подошла к камину и встала так, чтобы видеть сразу нас всех.

– Но больше всего ее волнует другое: Селеста явно бьет клинья к маленькому графу.

– Пусть бьет, – сквозь зубы сказала я.

Я не рвала помолвку, я вообще не знала, что мы помолвлены и, уж тем более, что расстались! Просто Филипп трижды мне не перезвонил, а когда перезвонил, я из принципа не ответила. Ни на звонки, ни на сообщения.

Теперь все выглядело не очень пристойно. Если он в самом деле занят борьбой за грант, то мог пропустить звонок, а потом на меня обидеться.

– Так ты с ним разорвала или нет? – уточнила Мария.

Она любила нас, как родных и очень переживала, что я до сих пор не замужем, хотя и знала: в Германии в пятнадцать, как у них дома, замуж не выдают.

– У Фила слабость к прислуге, – Маркус не сводил глаз с мольберта. – Совсем, как у Себастьяна.

Я не ответила. Ревность рвалась наружу, словно Чужой. Рвала когтями кишки и грудную клетку. Но я упрямо стиснула зубы. Чего они хотят от меня? Чтоб я нарядилась горничной и поехала вытирать пыль?

– Ты упускаешь шанс, дорогая. Более того, даешь его другой женщине, – негромко обронила Лизель, вращая бокал в ладонях.

– Я не рвала с ним! – рявкнула я и дернулась, едва не свалившись с камина подушкой вверх. – Я ни за что бы с Филом не порвала! Я как-то раз спросила, женится ли он на мне, он ляпнул: «Да ты с ума сошла!», но мы в тот же вечер… – я не договорила.

Как-то неловко было признаться им, что спала с Филиппом в день смерти матери, когда отец в реанимации, а Ральф не отходит от него ни на шаг. И еще – потом. И мы это от всех скрывали.

– Так позвони ему.

– Для чего?

– Спросить, что за хрень такая. Я в него вкладывалась затем, чтобы овдовев, он отказался вдруг на тебе жениться?!

– Мама! – раздраженно перебил Маркус. – Я тут пытаюсь работать!..

– Ты всю свою жизнь пытаешься, – проворковала она. – Дай мамочке умереть, зная, что кто-то в доме сумеет оплачивать твои краски, кисточки и холсты.

Маркус оскорбленно швырнул палитру и вышел, яростно срывая с себя передник.

– Он хорошо рисует! – сказала Мария. – Что ты за человек?!

– Рисует, – повторила Лизель. – А настоящий художник пишет.

– Ой, Фата! – Мария заколыхалась со смеху. – Ты же ни черта не понимаешь в живописи, признай.

– Я понимаю в признании. Давай посмотрим фактам в лицо: зарабатывать в этой семье приходится женщинам. Ее мужчины сейчас едят с чужих рук, а она тратит время, сидя перед мольбертом.

– Они не мои, – ответила я, насупившись. – Как только они помирились, то сразу вычеркнули меня. И помогать, – как-то, – не позвали!

– Правда? А меня звали! Ты, помнишь, Мария, как все эти мои мужья сидели на своих миллионах и дрыгали ножками в нетерпении!? Когда же придет Элизабет и вытрясет из нас все!

Та глубоко вздохнула, но не ответила.