– Это и есть здоровая! Они кто, по-вашему, два мускулистых кроля на анаболиках? Они – мужчины, которые едят мясо. Не просто едят, а жрут, вам понятно? Жрут, жрут, жрут, жрут.

Я слышала, как снова хлопнула дверь: Михаэль принес сумку с кое-какими вещами, которые могли мне понадобиться. Как то: купальник, халат для бассейна, средства для умывания и ухода. Филипп меня вернуться не пригласил, но я собиралась без приглашения вернуть свою комнату.

– Вон там, Михаэль. Поворот под лестницей.

Я прошла мимо Селесты, на ходу указывая дверь комнаты, которая когда-то была моей.

– Туда нельзя! – вмешалась Селеста. – Господин фон Штрассенберг отдельно велел мне, чтобы в эту комнату не входили! Здесь все должно оставаться, как было при вашей матери!

«Ты спятила, Лактоза обезжиренная?» – уже висело на языке, но я не стала унижаться при Михаэле.

Не хватало еще, чтоб шофер Лизель увидел, как я грызусь с Селестой за мужика.

Я подошла к двери. Подергала ручку. Она была заперта, но я-то знала, что замок сломан. Если чуть потянуть его на себя, резко толкнуть бедром дверь и провернуть, то замок откроется.

Он открылся.

Дверь распахнулась без шума, что означало: сюда входили не раз. Кровать была застелена тем же серо-розовым покрывалом. В комнате стоял ощутимый, хотя и застоявшийся запах моих духов. Флакон стоял на тумбочке у кровати. Не мой, просто той же марки.

Все было, как я оставила. Я словно вернулась на год назад. Провалилась, как Алиса в кроличью норку.

На лестнице раздались шаги. Филипп, похоже, решил, что бытовой комфорт важнее хороших отношений с одной из девушек. А может, это за него решил Ральф, который был помешан на ЗОЖе, а не на сексе, как его брат.

– Михаэль, – он пожал ему руку, – будьте так добры… Завезите Селесту к моим родителям. Благодарю вас, Селеста. Вы больше здесь не нужны.

Возразить она не посмела, но торжества у меня не было. Ничего не было. Только отвращение к ним обоим. То, как Селеста взглядом ловила взгляд, а Филипп отводил глаза в сторону. То, как он чуть заметно повысил голос, когда велел ей собираться и уходить. То, как она подбирала сумочку.

Как побитой собачкой выходила за дверь.

И я поняла, как выгляжу.

Сделай, как было раньше

– Два раза! – Филипп обернулся ко мне. – Первый раз я не помню, был пьян. Второй помню, но не настолько, чтобы быть должным! Вопросы?

– Да, мой прекрасный! – сказала я. – Куда девать всю эту веганскую гадость из холодильника?

– Выброси. Я не хочу, чтоб какой-нибудь доброхот решил скормить ее бедным… И не смотри так: твой задротский фотограф был не лучше нее.

– Я не спала с ним! – возмущенно вскинулась я. – Он просто фотал меня!..

– Он тебе названивает, – сказал Филипп. – И вы ругаетесь. В творческом видении не сошлись?

– Он думает, будто ты сошелся со мной в ту ночь, когда мы встретились в клубе и требует спонсировать выставку. Кричит, что я ему всем обязана. Поэтому и звонит!.. Стоп! А откуда ты это знаешь?

– Я хакнул твой телефон, – огрызнулся Филипп.

– Раджа!.. – сказала я. – И что насчет помолвки?

– Я должен возвращаться к работе… Времени очень мало. Делай, как посчитаешь нужным. Меня устроит, как было раньше. Когда ты все делала на свой вкус, а я просто был доволен.

Не в силах бороться с чувствами, я развернулась и пошла выполнять.

– Надеюсь, что у тебя есть план, Лиззи. Иначе, я сделаю то же, что Доминик. Получу права и утоплюсь в Эльбе.

Кое-какие приборы сломались сами собой.

Я собрала все, что не работало в большую коробку и подписав «выбросить», сделала пометку вызвать службу вывоза крупного мусора. В каком-то из ящиков нашелся мой старый блокнот.

Последняя запись гласила: «Проследить, чтобы Джессика приняла таблетки 14:00 и 21:00.