Се ля Ви! - Соро Кет (2022)

Герцогу было два года, когда я его нашла. Самый расцвет для собаки. И хотя его рассвет омрачался глухотой и «постом» в лесу, пес умудрился оправиться и от худобы, и от воспаления легких. Шерсть с него слезла, до смерти напугав нас всех, но Кристиан объяснил, – это не лишай, а лишь побочка от одного из лекарств. И чувствовал Герцог себя прекрасно.

Когда отец, – посвежевший и крепкий вернулся из санатория, его встретил крепкий и посвежевший пес.

Гулять по улице с ним было нельзя: он абсолютно не реагировал на команды и пер, как танк, что с его ростом и весом было просто опасно для человека, на том конце поводка. Но папа научил его носить мяч и купил пушку, стреляющую шарами для тенниса, чтобы Герцог побольше двигался. Даже Маркус, который признался мне, что ему стыдно изменять памяти Ланселота, – сдался и приходил поиграть. Он говорил всем, что не может перешагнуть себя, полюбив другую собаку, однако, все мы не раз и не два замечали, как он крадется в ночи, как Дракула, чтобы посетить псарню.

Казалось, Герцог стал тотемным животным в доме. И все, включая новеньких горничных и помощников Николая, тайком таскали ему собачьи лакомства с удовольствием наблюдая, наблюдали как он оправляется от болезни. Как наливаются силой тугие мышцы, как сероватые заплешины зарастают новой блестящей шерсть и, как в конце концов, Герцог пытается компенсировать свою глухоту, научившись постоянно смотреть на своего Человека.

Человеком, естественно, был отец.

Собаки мыслят иначе, чем человеки. Он вряд ли соображал, кто его привез и кто выходил. Герцог искал Хозяина, вожака человечьей Стаи. Им здесь по праву был Фредерик. И пес ему подчинялся, а на меня клал лапы, как Грета и норовил облизать лицо. И я была счастлива, пока Маркус не объяснил, что пес считает будто он главный. Я не поверила, попробовала обнять Герцога, но пес среагировал точно так, как предрекал дядя. Уклонился и резко встал, оттолкнув меня задом.

– Ублюдок неблагодарный! – взвизгнула я, едва не упав в камин. – Как он смеет меня отталкивать! Если бы не я, его бы в этой семье и близко не было!

И Маркус, сидевший с шерри в глубоком кресле сказал миролюбиво:

– Она говорит о собаке.

За моей спиной, в сутане и коловратке, стоял отец Ральф, стопроцентно подходящий под описание.

– Что ты здесь делаешь?

– Я секретарь епископа.

Онемев, я уставилась на вошедшего с ним отца.

– Серьезно?! Ты издеваешься?!

– Он сюда приехал, как мой помощник!

– Да, действительно! Я-то кто такая? Всего-то-навсего твоя дочь!

В тот день ничто не предвещало беды

В тот день, когда я решила покидать мячик, ничто не предвещало беды.

Каркали в лесняке вороны. Черная кошка, сидевшая на воротах, мыла лапкой розовый рот. Герцог носился по заднему двору, изогнув шею, как жеребец. Кошка брезгливо следила за ним поверх блестящей смоляной лапки… Я даже успела подумать: видимо Герцог спокойно относится к кошкам.

Потом мир дрогнул. Испустив драконий, оглушающий рык, Герцог бросился на нахалку и… в длинном прыжке преодолел полутораметровый забор! Я видела, как кошка легкими длинными прыжками, словно издеваясь над умственно-отсталым, неповоротливым псом, взлетела на дубовую ветку. Герцог с размаху, яростно лая, уперся лапами в дерево.

Какое-то время он прыгал, разрываясь от ярости, потом поднял лапу, яростно швырнул задними пару горстей земли и затрусил прочь, в сторону Бланкенезе. Наверное, осматривать знаменитые старинные лестницы.

Я не была одета для выхода в свет, но что оставалось делать?

Схватив поводок, я перелезла через забор и бросилась вслед за Герцогом.

Он двигался неспеша, красивым легким галопом. Туристы расступались пред ним, как море пред Моисеем. И я, задыхаясь и чуть не плача от своего бессилия, бежала следом, сильно уступая Герцогу в скорости, легкости и длине прыжка.