Неверная - Айаан Али (2012)

В Сомали были демократия, президент, флаг, армия, даже собственная валюта: светло-коричневые банкноты с красивыми изображениями домашних животных и людей, работающих в полях, – ничего общего с тем, что мама видела в своей жизни. Те, кто привык жить в деревнях, стали стекаться в столицу нового государства, которую колонизаторы назвали Могадишо. Им кружила голову идея создания единой нации, великой и могущественной. Столько прекрасных надежд затем обратилось в прах, сколько было распрей между кланами, коррупции и жестокости, захлестнувших Сомали, да и почти всю Африку. Но мама не знала, что ждало ее в будущем. Как и многие другие, она собрала пожитки: все, что муж подарил на свадьбу, – и вместе с сыном вернулась в Сомали, в Могадишо, где она никогда раньше не была.

Всю оставшуюся жизнь бабушка бранила маму за это решение. Могадишо стоял не на землях Дарод. И даже не на землях Исак. Он находился в глубине земель Хавийе – клана, к которому моя мать не принадлежала. Бабушка всегда говорила, что это, наверное, бывший муж проклял маму, вот почему она совершила такой безрассудный поступок. Или джинн вырвался на свободу от того, что мама открыто пренебрегла браком, устроенным ее отцом. Бабушка ненавидела дома из бетона, узкие улицы Могадишо, ей не хватало открытого пространства, горизонта – и чувства, что ее семья в безопасности, как это было на севере, в землях Дарод. Но мама вновь порвала с традициями предков. И вновь последовала за сводной сестрой Кхадиджей Артан, которая поселилась в Могадишо вместе с мужем.

Кхадиджа была яркой женщиной, такой же высокой и стройной, как моя мать, с аккуратными, чуть заостренными чертами лица, соколиным взором и властными манерами. Ее голос был сильным, а жесты изящными. Бабушка терпеть ее не могла. Кхадиджа была уверенной в себе, носила длинные платья европейского покроя, которые доходили до щиколоток и сидели по фигуре. Иногда на ней можно было увидеть традиционный деревенский goh или городской наряд dirha, но не из простого хлопка, а из самых изысканных тканей – шелка или шифона. И драпировала она их так, что другие женщины рядом с ней казались неуклюжими. Кхадиджа зачесывала волосы наверх и убирала под тюрбан. Она придерживалась современных взглядов, ратовала за независимость, увлекалась политикой и участвовала в ночных уличных дискуссиях.

Кхадиджа была замужем (и ее брак был удачным), но она не могла иметь детей. Горькая участь. Злые языки болтали, что это из-за того, что она ведьма. Бабушка бормотала, что это проклятие за непокорность и своенравие. Но если проклятие и существовало, Кхадидже удавалось его не замечать.

Она посоветовала маме купить участок земли напротив компании, занимавшейся грузоперевозками, которой владел старший сын ее мужа от предыдущей жены. Это было неподалеку, в новом районе, и теперь, когда Могадишо стал столицей, люди из клана Дарод стали потихоньку перебираться туда. В Ходене было заметно чище, чем в центре города, где элегантные старинные итальянские здания стояли на грязных людных улицах. Дороги в новом районе были немощеными, не во всех домах было электричество – у нас оно так и не появилось. Но мама купила участок. Она переехала к Кхадидже и стала планировать, как построит собственный дом.

Строительство продвигалось скачками, по мере появления материалов. В доме было всего две большие комнаты со стенами из шлакобетонных блоков и цементным полом. Площадку перед главным входом тоже зацементировали, а все остальное было покрыто песком. Дом строили очень долго. Когда он наконец был готов, его выкрасили в белый цвет. Только двери и ставни сделали зелеными – мама считала, что приличная мусульманская дверь должна быть именно такой. Кухню с жаровней обустроили на улице, под навесом, рядом с высоким деревом талал, в тени которого можно было постелить циновку в жаркий полдень.