Подсолнух - Ирина Воробей

Идти на следующий день на работу Татьяне не хотелось еще меньше, чем на занятия в школу после ссоры с Русиком, но работу пропускать выходило себе дороже. Погода полностью отражала ее опущенное ниже плинтуса настроение. Слякоть разлеталась во все стороны, с легкостью перелетая через тротуары и шмякаясь о стены первых этажей зданий, иногда попадая и на прохожих. Солнца не было видно уже неделю. Город серел, несмотря на праздничную суматоху. Повсюду развесили постеры, рекламирующие разные подарки для него и для нее. С витрин бросались в глаза красные надписи «Sale». Городские экраны показывали счастливые семьи. А в «Дэнсхолле» ее ждали обиженный Павлик и разочарованная Арина. Радовал только Рыжка, которого можно было гладить и успокаиваться.

Кот сидел в кроватке на всех четырех лапках и глядел на вход, как будто ждал ее прихода. Татьяна наполнила миску молоком. Корма осталось достаточно. Рыжка подставил голову, склонив ее набок, под ладонь девушки и начал нежиться. Татьяна улыбнулась.

Дверь раскрылась, впустив холодный пар с улицы. Павлик остановился на пороге как вкопанный. Девушка устало вздохнула. Еще один неприятный разговор высосал бы последние капли крови, но она чувствовала, что это необходимо сделать. Бесконечно игнорировать друг друга на работе было трудно.

— Привет, — первой сказала Татьяна, продолжая поглаживать кота.

Павлик не двигался, глядя на нее исподлобья.

— Я его уже покормила.

Парень кивнул, взглянув на довольную морду Рыжки.

— Поговорим? — предложила она, вылавливая его глаза, бегающие по грязному полу подвала.

На несколько секунд Павлик остановил взгляд на старом диване, который до сих пор был устлан постельным бельем, сохранившим в себе влажность их недавней похоти.

— О чем? — наконец, грубо спросил он, садясь на краешек дивана.

— Я не хотела тебя обижать, — начала Татьяна нерешительно, поднявшись на ноги.

— Само получилось, — буркнул он, отворачиваясь.

Девушка замкнула губы, потому что не знала, что говорить дальше. Не хотелось усугублять его обиду, но парень был настроен воспринимать любые слова в штыки. Они молчали несколько минут. Павлика окружал ареол злости, Татьяну — стыда.

— Что со мной не так? — внезапно воскликнул он и резко развернулся к ней лицом.

Татьяна сдвинула брови к переносице, не зная, что ответить.

— Что? — настаивал парень, вцепившись в нее наполненными болью глазами. — Машина дешевая? С мамой живу? Недостаточно красив? Что?!

— Да ничего, — пожала плечами девушка, опешив. — Не в этом дело.

— А в чем тогда?

— Я же тебе говорила, — раздражалась Татьяна. — Мне просто нравится другой.

— Кто? Кто этот другой? Где этот другой? — переходя на крик, вопрошал Павлик. — Я всех уже опросил. Все обыскал. Никаких следов не нашел.

Он махнул руками, а потом задумался на секунду и добавил:

— Это тот, что нам сцену делал, что ли, на четырнадцатое февраля?

— Нееет! — завертела головой Татьяна, не понимая, почему для него это так важно. — Какая разница?

— Я просто не понимаю…

Павлик съел собственные слова и отвернулся.

— Если ты ни с кем не встречаешься, то… — он снова посмотрел ей в глаза.

— И что? Я все равно ничего не могу с собой поделать.

Руки ее повисли как бездушные веревки по бокам. Во всем теле накопилась усталость, которая тянула вниз, подкашивала ноги и туманила разум.

— Мы же можем нормально общаться? — с надеждой посмотрела она на парня. — Просто по работе?

Павлик замотал головой, еле сдерживая истерический смех. В глазах застыла презрительная ухмылка. Он долго вглядывался в ее изнуренное лицо, а потом, разочарованно усмехнувшись, вышел из подвала.